...
После долгих поисков «траттории» меня направили в «буона тратторию», невообразимо грязную, хуже паршивейшего скотного двора в Германии. Куры, кошки, неопрятные дети, омерзительные запахи окружили нас со всех сторон. Свисало на голову сохнувшее белье, но голод, усталость и незнакомая местность вынудили нас присесть к столу82.
После столь неудачного перекуса братья сели на корабль и отплыли в Сицилию. Желудок Клауса плохо выносил морской переезд и в самых благоприятных обстоятельствах, а уж тут и вовсе взбунтовался: «Море то и дело призывало его, – пишет младший брат, – и он недолго мог устоять против этих призывов. Меня же оно призвало к исполнению долга лишь однажды, когда мы завидели поутру величественно блестевшие под солнцем береговые скалы»83. Так даже многократным приступам морской болезни Бонхёффер придал пристойное выражение.
Как это часто бывает, одна поездка влечет за собой другую. Братья решили наведаться в Северную Африку и сели на корабль до Триполи: «Вояж прошел мирно. Клаус, как всегда, исполнил свой долг». Они посетили Помпеи: «Везувий исправно трудился, выплевывая время от времени небольшое количество лавы. На вершине можно поверить, будто перенесся во времена до Сотворения мира». Комментируя визит в Сан-Стефано Ротондо и Санта-Мария Навичелла, он замечает: «Спор с вороватой женой смотрителя не испортил общую идиллическую атмосферу».
Поездка длилась несколько месяцев, но истинное ее значение для Бонхёффера заключалось не в культурном обогащении – что-то вроде сокращенного европейского тура – и не в академических задачах проводящего семестр за границей студента, а в формулировке вопроса, который он будет задавать – и на который он будет искать ответ – до конца жизни: «Что есть Церковь?»
В дневнике Бонхёффер отмечает: в Пальмовое воскресенье «для меня впервые забрезжила реальность католичества, не романтическая или что-то в этом роде, а в том смысле, что я, кажется, начал понимать идею «Церкви»84. Новая идея, зародившаяся в тот день в голове бродившего по Риму юноши, прорастает множеством важнейших рассуждений.
Откровение снизошло на него во время мессы в соборе Святого Петра. Службу вел кардинал, участие в богослужении принимали монахи и миссионеры, плотной толпой стоявшие у алтаря, а хор мальчиков пел так, что дух захватывало, «вселенскость Церкви была продемонстрирована дивно и наглядно: белые, желтолицые, чернокожие члены религиозных орденов, одетые в облачение по уставу, объединились под эгидой Церкви. Это казалось поистине идеалом»85. Вероятно, Бонхёфферу случалось бывать на католической службе в Германии, но именно в Риме, в Вечном городе, столице Петра и Павла, он увидел наглядный образ Церкви как единства, выходящего за пределы национальности и расы, и это произвело на юношу сильное впечатление. Рядом с ним стояла женщина с раскрытым служебником, она позволила молодому человеку читать книгу вместе с ней, и таким образом Дитрих мог следить за ходом мессы и тем более наслаждаться ею. Он изливается в похвалах хору, певшему Credo.