Годы спустя Эберхард Бетге признавался, что большинству людей, и даже таким специалистам, как он сам и Бонхёффер, антисемитские высказывания Лютера не были известны, и лишь когда главный провозвестник антисемитизма Юлиус Штрейхер нашел и опубликовал их, эти безумные речи получили широкое распространение. Для верующих христиан, каким был Бонхёффер, открытие подобных текстов Лютера стало шоком, но благодаря тому, что Бонхёффер был прекрасно знаком со всем остальным наследием основателя протестантизма, он, вероятно, мог попросту отмахнуться от антисемитских высказываний, как от бреда безумца, противоречащего всему тому, во что Лютер верил и чему учил смолоду.
Учитывая все, чему предстояло произойти в Германии в ближайшие годы, Бонхёффер обзавелся таким другом, как Хильдебрандт, чрезвычайно вовремя. Бетге сообщает, что эти двое «во всем были согласны» по практическим вопросам и что Хильдебрандт «поспособствовал неизбежному переходу Бонхёффера к более строгому библеизму»137. К тому же Хильдебрандт был талантливым пианистом и заменял Дитриха в качестве аккомпаниатора на тех семейных концертах, на которых сам Бонхёффер не мог присутствовать.
В апреле 1930 года Бонхёффер съездил в Барселону на свадьбу своего друга, учителя Тумма, а вернувшись в Берлин, стал всерьез обдумывать годичную поездку на учебу в США. Наставник Бонхёффера Макс Дистель предлагал провести за морем год, который оставался до законного срока, когда Бонхёффер мог принять сан. Старший брат Карл-Фридрих годом ранее получил приглашение в американский университет и мог помочь младшему обосноваться там. Поначалу Дитрих воспринял этот план без особого энтузиазма, покуда не представилась возможность заниматься в богословской семинарии Нью-Йорка «Юнион».
В июне скончался Адольф фон Гарнак. Общество имени кайзера Вильгельма назначило мемориальную службу на 15 июня, внушительный список выступавших на церемонии вполне соответствовал значимости этой легендарной фигуры. Присутствовал в этом списке и двадцатичетырехлетний Дитрих Бонхёффер, выступавший от имени учеников Гарнака. По мнению Бетге, речь Бонхёффера «выгодно отличалась от выступлений старших, известных ораторов, выступавших перед ним». В числе этих ораторов были министр культуры, госсекретарь, министр внутренних дел и другие известные лица. «Многих поразили широта взглядов и понимание, которое он проявил к своему бывшему учителю, – писал Бетге, – тем более, что было уже ясно: сам Бонхёффер выбрал иной путь». Бонхёффер провозгласил:
...
В нем нам открылось, что истина рождается только из свободы. Мы видели в нем поборника свободного выражения истины, человека, который каждый раз заново творил свое свободное суждение и ясно выражал его, вопреки устрашающему противодействию большинства. Это превратило его… в друга всей молодежи, которую он приглашал высказываться с полной свободой. И если он порой выражал озабоченность или предупреждал о нежелательном направлении наших исследований, то исключительно из опасения, как бы мы не спутали чистые поиски истины с пустяковыми и надуманными проблемами. Мы знали, что находимся в добрых и заботливых руках, он служил нам щитом против банальности и застоя, против омертвения интеллектуальной жизни138.