Вечер первого дня Дитрих провел в специально отведенной для письма гостиной, отчитывался перед бабушкой:
...
Моя каюта расположена неплохо, глубоко в недрах судна. Своего спутника я еще не видел и пытаюсь составить представление о нем, судя по тем вещам, что он оставил в каюте. Шляпа, трость, книга… должно быть, это образованный молодой американец. Надеюсь, он не окажется старым немецким плебеем. Я с великолепным аппетитом поглотил две гигантские трапезы и наслаждаюсь вояжем настолько, насколько им возможно наслаждаться. Я успел познакомиться с несколькими приятными людьми, так что время на борту пройдет незаметно. Скоро я отправлюсь в койку, потому что хочу завтра спозаранку увидеть Англию. Сейчас мы идем вдоль берегов Бельгии, береговые огни видны издали139.
Соседом Бонхёффера по каюте оказался в итоге доктор Эдмунд Де Лонг Лукас, преуспевающий американец 48 лет, глава Христианского колледжа имени Формана в Лахоре (Индия). Лукас защитил докторскую в университете «Коламбия», расположенном поблизости от семинарии «Юнион», куда направлялся Бонхёффер. Дитрих с энтузиазмом поделился с человеком из Лахора своей мечтой посетить Индию, и доктор Лукас пригласил его к себе. Они даже продумали план: Дитрих заедет в Лахор, когда направится из Северной Индии на восток, в Бенарес.
Познакомился Бонхёффер и с американкой германского происхождения, миссис Эрн, которая возвращалась домой вместе с одиннадцатилетним сыном Ричардом. Они побывали в Швейцарии, где младшая дочь лечилась после менингита в гомеопатическом санатории. Бонхёффер сблизился с этой семьей за время путешествия и несколько раз навещал ее в тот год, что провел в Америке, – приезжал к ним на уик-энд в тихий пригород Скарсдейл на поезде.
В первое утро на корабле Дитрих, как и хотел, проснулся рано. Около 7 часов утра он впервые в жизни увидел Англию, меловые скалы Дувра по правому борту корабля. Дитрих не мог и предположить, сколько времени ему предстоит в грядущие годы провести в Англии, какую роль сыграют в его судьбе эта страна и обретенные там друзья.
Пароход шел на запад, а тем временем в родительский дом прибыли первые экземпляры Sanctorum Communio, разминувшиеся с автором. Работа была написана тремя годами ранее, и публикация столь мало волновала молодого богослова, что он даже не выяснил точную дату выхода книги в свет. К книгам прилагался дополнительный счет из типографии. Бонхёффер, отправившийся за океан, не мог ни способствовать увеличению тиража, ни раздавать книги друзьям или рецензентам. По словам Бетге, «эта книга канула незамеченной в более широких дебатах эпохи. Диалектики не занялись ею, как надеялся Бонхёффер, профессора не использовали в преподавании»140.