1) жизнь и смерть противопоставлялись: первая — благо, вторая — величайшее зло, которое необходимо преодолеть;
2) считалось, что смерть вообще не существует, так как она один из ликов жизни;
3) жизнь и смерть индивида как две специфические составляющие принадлежали к единому процессу изменений и перемен.
Как видим, о карме здесь нет ни слова, однако если копнуть глубже, то можно увидеть много предпосылок для возникновения идеи воздаяния и перерождений. Еще до появления буддизма в Китае возникли зачатки возникновения веры в загробную жизнь. Многие древнейшие тексты рассказывают о бао . Именно бао является той самой идеей воздаяния, но оно распространяется только на реальную жизнь, а не на загробную. Выражается этот принцип в том, что земное существование человека может быть сокращено за проступки, совершенные ранее. Кроме того, было также возможно, что за грехи индивида станут расплачиваться его потомки. Также появилась вера в божество горы Тайшань, которое судило души умерших людей (Хаоли). Кроме того, был правитель подземной обители, который также принимал в этом участие. Его звали Лянфу. После проникновения в Китай буддизма эти представления слились с новой религией, в которой одной из основных идей было знание о карме и перевоплощениях. Это привело к появлению нового божества Яньло-Вана (Ямараджа), который выполнял те же функции, что и Хаоли и Лянфу. Мифологическое мышление и буддизм образовали интересный симбиоз. В результате получилась религия, основанная на идее о колесе Сан Сары и карме, но отличающаяся от традиционного индийского буддизма тем, что там эти идеи приобретали окраску мучений, от которых человечество должно было избавиться путем самосовершенствования. Однако сознание китайцев, привыкшее к тому, что после смерти человек вместе с душой умирает, восприняло новое учение с радостью. Ведь для них понимание того, что духовная сущность человека бессмертна и, кроме того, проживает не одну жизнь, стало исполнением их давних чаяний и надежд. Кстати, в дальнейшем необуддистское учение продолжало меняться и обогащаться, однако основные идеи оставались неизменными.
И вот в Китае появляется буддизм. Это происходит в начале новой эры. Благодаря этому начинает самым коренным образом изменяться мировоззрение китайцев. Буддисты воспринимают действительность совершенно по-другому, нежели народная китайская религия. Космос для буддиста — колесо Сан Сары, т. е. мир смерти — мир рождений. Именно так принято называть буддистскими космологами место человеческого существования и взаимодействия. Однако для преобразованного китайского мировоззрения буддизм имеет другую окраску. Китаец считал, что мир заключен только в энергии Ци, и только космос для него — единственная реальность. Основными характеристиками буддийского космоса являются лишь непостоянство, бессущность, страдание и загрязненность. Данная космология связана с психологией, она даже, можно сказать, психологизирована. Китайская же психология в основном натуралистична, для нее все космические миры являются выражением единой энергии Ци. Буддисты считают, что мир развивается циклично. Сначала он разрушается, потом снова формируется под воздействием кармической энергии живых существ. Китайцы в своей добуддийской традиции считали, что мир вечен, что есть лишь только временные некосмические циклы. Мир развивается с помощью первопринципа Дао. Таким образом, происходит китаизация буддизма. Однако, как это всегда бывает, учение о перерождениях — колесе Сан Сары — вызвало острую полемику в среде китайских ученых. Многие из них не верили в прошлые жизни и возможность перевоплощений. Однако их противники считали, что буддизм лишь выявил некоторые несоответствия в народном учении самих китайцев. В чем это проявлялось? Скорее всего в том, что в китайских народных приметах, традициях, верованиях и легендах содержались упоминания о том, что существует некий подземный мир, жители которого управляют загробным судом. Сейчас некоторые археологи находят многочисленные доказательства этого, ведь известно, что с самых древних времен китайские летописцы вели записи обо всех событиях, которые происходили у них на глазах или же в государстве.