КИЧЛАГ (Гусаров) - страница 32

На первую страницу
Где раскинулись райские кущи.
За дружбу, братва, нальем.
В городах, поселках, селениях
Пусть зоны зарастут полыньем,
Будут одни поселения.
Выпьем, братва, за честь,
Неверия слышатся звуки,
Лучше в зону спокойно сесть,
Чем быть продажной сукой.
Выпьем, братва, за удачу,
За свою родную обитель,
Пусть всуе о нас не судачат,
С горя запьет обвинитель.
Выпьем, братва, за свободу,
Нет в мире сильнее жажды,
Дважды не входят в воду,
На свет не рождаются дважды.
На прощание выпьем, братва,
Видимся мы не часто,
Пусть будет хорошей молва,
Мы тоже к России причастны.

АМНИСТИЯ БЕРИИ

Привет, Лаврентий Павлович,
Беспокоит лагерная пыль,
Вертухай – колымский сыч,
Ворошит гулаговскую быль.
Помнит сдержанный восторг,
Была амнистия объявлена,
Опустел больничный морг,
Отпускали не только отъявленных.
Усатый преставился в бозе,
Расшатали здоровье годы,
Не видел Лаврентий угрозы,
Выпустил пар свободы.
Не права скороспелая критика,
И реакция очень нервная,
Уходила на волю политика,
Пятьдесят восемь, часть первая.
До пяти лет включительно
Закон судимость гасил,
Надежда остальным политикам,
Набраться терпения и сил.
Искупил Лаврентий вину,
Был он не раз жесток,
Разгрузил лагеря и тюрьму,
Хлынул на волю поток.
Миллионы ушли от смерти,
Не считались больше врагами,
Коснулись гражданской тверди,
Не качалась земля под ногами.
«ГУЛАГ – большая политика», –
Быстро смекнул хозяин,
Замолкла здоровая критика
От столицы до самых окраин.
Амнистия наркома Берия
Не развеяла сталинский мрак,
Не близок путь к доверию,
Но к оттепели первый шаг.

БУРНАЯ ЮНОСТЬ

Вспоминаю юность свою:
Вязкая скользкая глина
В уральском шахтерском краю,
В каждом бараке – малина.
Поселков шахтерских канва,
Полны в малинах стаканы,
По полной гуляла братва,
О прошлом жалеют бакланы.
Отцы уходили в забои,
Дымился вдали террикон,
Сыновья уходили в разбои,
Воровской непреложен закон.
Лепень у кореша новый,
Котлы на руке золотые,
Боялся придти участковый,
Истины знал он простые.
Волыны носили, приблуды,
Без дела не высунешь нос,
Никогда, братва, не забуду –
Порешен был Саша Мороз.
В поселок сунулся БИС,
Пошел один на разборы,
Звезда покатилась вниз,
Холмик возник за забором.
Ходили гурьбой на подломы,
Чистили ночью витрины,
Защищали слабо хоромы,
Трещали по швам магазины.
Проходили в бараках чистилище,
Накололи немало руды,
Криминал – великая силища,
Зазывала пополнить ряды.
Столыпин подсчитывал ходки,
Стучали по рельсам вагоны
Из Сибири, Колымы, Находки
Слали по зонам прогоны.
Пригрела родня обитель,
С годами меняются планы,
Спокойнее спит обвинитель,
О прошлом жалеют бакланы.

РАСПЛАТА

Горькие катятся слезы,
Плачет беззвучно Альбина,
Следующая страница