Твоя Мариэль
10 мая 1898 г.
— Дочка, — заглянула в комнату миссис О’Бэйл, — там пришел почтальон, ты…
— У него что-то есть для меня? — встрепенулась Мариэль.
— Нет, к сожалению. Но ты не хочешь передать ему письмо?
— О, нет. Я сбегаю сама, так будет быстрее.
— Дорогая, лишь за сегодняшний день ты была на почте четыре раза!
— Ну и что. Меня пока не гонят оттуда. Сегодня не принесли свежих газет?
— Утреннюю ты читала.
— Пожалуй, я куплю еще каких-нибудь, вдруг в них будет что-то про события на Кубе.
Мариэль выбежала, прихватив с собой все необходимое, а миссис О’Бэйл, покачав головой и устало проведя по волосам, опустилась в кресло-качалку. Ее очень беспокоило поведение дочери: бедняжка совсем забыла нормальную жизнь, отказалась от привычного распорядка, много молчала, замыкалась в себе, подолгу просиживала на почте, ожидая каких-нибудь вестей. «Этот мальчишка» крепко держал ее в своей власти, даже не находясь рядом.
— Мама, — нарисовалась в проходе Кассандра, — где наша Мариэль? Я принесла для нее новости.
— Она только что убежала.
— На почту?
— Куда же еще. Что там у тебя, милая?
— «Американский флот бомбардирует укрепления северного побережья Кубы. Порт Матансас находится под угрозой».
— Думаю, не стоит ей это показывать. Лишние расстройства ни к чему хорошему не приведут.
— Но Маковка просила приносить ей все, что ни попадется.
— Ну разумеется! Однако нам хватит ума показывать ей только хорошие статьи. Отдай мне заметку.
Подобным образом и проходили дни. Мариэль сторожила почтальона у окна, пачками отправляла письма, стараясь подбодрить Бена, гуляла в одиночку и все время вспоминала сладкое прошлое. «Как там сейчас Бен? — думала она. — Куда судьба направила его?» О том, как поживал Бен в этот день, Мариэль узнала через двенадцать дней в очередном письме. Разворачивая его, вдыхая запах фронтовой бумаги, Мариэль заметила, как от волнения трясутся ее руки.
Мариэль, любимая, родная! Как мне не хватает тебя! Как хочется прижать тебя к себе и долго-долго целовать! Не печалься, лапочка, у меня все хорошо (за исключением того, что ты не рядом). Мы благополучно добрались до Кубы. Подумать только! Я плыл через всю Атлантику! Сейчас находимся в порту Сьенфуэгос. Честно говоря, мы чудом не наткнулись на коралловые рифы. Один баркас, следовавший за нашим судном, постигла злая доля. В целом, здесь довольно безопасно, в то время как северное побережье блокировано американским флотом. Солдаты, вернувшиеся из разведки, говорят, что американская эскадра располагается далеко от берега, но это не мешает ей проводить бомбардировку. Гавану полностью блокировали, но порт Матансас выдержал обстрел и даже сумел постоять за себя. Американский флот производит рекогносцировку берега, местами обстреливая его, чтобы выявить слабые места и определить, где разгружать оружие для инсургентов и, боюсь подумать, делать высадку десанта. Всем существом меня тянет к северо-западной части острова, где ведутся оборонительные бои, но начальство, похоже, предназначает нас для другого. Здесь, на Кубе, ужасно жарко, всех мучает жажда, и от солнца раскалывается голова. Я еле сдерживаюсь от желания сорвать с себя форму и особенно снять сапоги. Однако здесь безумно красиво, и если бы мирное время, как хорошо было бы на этом острове. И эту красоту у Испании хотят отобрать! Но дело даже не в этом. На Испанию напали вероломно, когда она совсем не была готова к войне. Это видно даже изнутри: у нас не хватает солдат, оружия, оснащения на флоте, мощных боевых кораблей, но что делать… Мы должны защищать честь страны. Мариэль, я чувствую, что не зря пришел, потому что защищать слабых — самое святое. Прости, что не могу защитить сейчас тебя. Но я вернусь к тебе, любимая. Береги себя. Вспоминай наши сказочные дни и верь, что я никогда не забуду тебя.