Вся эта бодяга, закипевшая в башке, навела на мысль о моем песике, который был, вроде, бельгийской овчаркой, судя по экстерьеру в раннем щенячьем возрасте, а когда подрос, уши вымахали как у осла. Хотя, в остальном вид, вроде, благородный. Но уши — словно крылья, взмахнет и, кажется, взлетит. Наверно, прадед у него был породистый...
... В конце-концов в России все закончилось великолепной фигней, все рассыпалось и перепуталось, монархисты, анархисты, социалисты, остались демократы, которые не знают, что такое демократия и копошатся, как тараканы в мусоропроводе...
— А ушки у вас, княжна, миниатюрные и розовые, словно лепестки прелестного цветка, — сказал Валерий. — Я всегда влюблялся в ушки, но таких хорошеньких и нежных...
—Какая пошлость, — возмутилась я. — А еще бард. Ушки у меня действительно аккуратные, также как ручки и ножки и остальные части тела, но мне от этого не легче, за это зарплату не платят. Даже если я к станку на заводе встану, все равно ничего не выработаю со своим остеохондрозом и вегет-сосудистой дистонией. А оставаться в писателях нынче голодновато, можно и концы отдать невзначай...
—Я не позволю погибнуть столь прекрасному созданию, позвольте предложить вам...
—Кошелек? Очень кстати, предлагай быстрей. Ты, верно, из прошлого века выпал в осадок, хотя по возрасту мы почти ровня.
Да нет, не из прошлого века. Он тоже советско-эсэнгэшный. Расчищающий кулаками себе путь. Провернутый через житейскую мясорубку. Ему пришлось похлеще, чем мне. Ведь он начинал с нуля. А я кой-чего знала о творческой публике и была подготовлена к некоторым гадостям, у меня с детства иммунитет... Но в тот день Валерий казался мне странным существом...
Мы дали круг по парку и опять очутились возле храма. Служба еще не закончилась. Храм был не совсем восстановлен, стоял в «лесах», и то, что в нем шли службы и был довольно большой приход, казалось удивительным. Валерий опустил сотенную в ящик с надписью: «на ремонт храма». Мне вдруг показалось, что это — ремонт России. А может, ремонт моей жизни...
ХI. Тень отца Гамлета
По воздуху промчался башмак и врезался в оконную раму. Задребезжало стекло.
— Убирайся вон из нашей квартиры! — закричала моя девятилетняя дочь и метнула в него второй башмак. — Нам с мамой без тебя хорошо было! Моя мама тебя не любит! Она моя мама, а не твоя!
— Пошла вон, стерва маленькая! — завопил в ответ мой благоверный и швырнул в мою дочь стулом. — Ольга, убери эту дрянь, пока я ее не пришиб!
Дочь побелела от ярости, подлетела к моему мужу и пнула его под коленку. Валерий свирепо отшвырнул ее. Она ударилась о стену, дико завопила...