— Искать надо! — твердо повторила Л. С.
— Вот ты и ищи… метрополийца в любовники! — брякнул Шу-цу и попал в точку, потому что богатый метрополиец — голубая мечта Л. С., у которой нет ни нормальной квартиры, ни сбережений, а значит, и шансов достойно уехать.
Но кому нравится, когда его голубую мечту хватают чужие пальцы! И Л. С. надувается коброй, и шипит, и вот-вот плюнет ядом в лицо обидчику.
Бог знает, чем бы все это закончилось, но Г. А-й втиснулся между ними и сделал широкий жест в сторону ковра.
— А что, ребята, не пора ли ням-ням?
И точно: пока Л. С. и Шу-цу вели свою неизящную пикировку, На-та и Еленя разложили на скатерти принесенные яства.
— Садимся? — спросил Шу-цу, обрадовавшись возможности избежать ответственности за свою эскападу. — У. Ю. ждать не будем?
— Он по другую сторону проспекта остался, — сказал Л. Э.
— Как это? — не понял Шу-цу.
— Когда стрельба началась, те, кто был на нашей стороне, прятались в метро, а с той — бежали в переулки, к Нижнему городу…
— Где, между прочим, живет У. Ю., — продолжил Г. А-й. — Давайте все-таки для очистки совести ему позвоним.
— Попробуй, — сказал я. — Сегодня дозвониться куда-то — все равно что совершить подвиг во славу метрополийской науки и техники.
Пока Г. А-й крутил телефонный диск, мы расположились вокруг ковра, причем Орлосел не пожелал расстаться со стулом и возвышался нелепым монументом.
— Жалко, с выпивкой у нас… мало, — произнес, запинаясь, А. И., который из всего разговора усек, похоже, лишь то, что спирта не будет; он сидел, зажав между колен опустевшую на треть канистру.
— Ты свою порцию уже выпил. — Л. Э. потянул канистру к себе.
Случилось нечто похожее на борьбу в партере. А. И. лег на канистру животом и стал лягать воздух.
— А вот и не отдам, вот и не отдам! — кричал он, громко смеясь.
Орлосел, оказавшийся в непосредственной близости от его устрашающих каблуков, передвинулся на другую сторону ковра.
— Не вышло подвига, — признал тщету своих усилий. Г. А-й. — Гудки какие-то далекие все время.
— По-моему, с телефоном что-то, — сказала Еленя. — Я звонила домой, и там будто трубку никто не берет. А у меня не может никто не брать. У отца давление за двести, он наглотался лекарств и лежит. И мать дома, куда ей вечером выходить…
— Он у меня часто барахлит. Ничего удивительного нет, если совсем испортился, — счел нужным я поддержать Еленю.
И тут — в издевку! — телефон зазвонил. Я снял трубку, и, видимо, у меня здорово вытянулась физиономия, потому что все повскакивали с мест и наперебой стали спрашивать:
— Ну что, что там?