Борис Арнольдович и Нинель насытились, потом набили плодами пластиковые рюкзаки, захваченные с собой из дома, и двинули в обратный путь. К Городу приблизились, когда уже солнце висело над горизонтом низко.
— Стой, кто идет! — окликнул их некто с угрюмым лицом и голубой пластиковой повязкой чуть выше колена, которая означала, что ее обладатель имеет чин младшего председателя. Супруги остановились.
— Ко мне! — приказал младший председатель.
Он ни на минуту не мог оторваться от несения службы, которая в том и заключалась, чтобы никто не прошел в Город незамеченным, не уклонился от сдачи своей доли корма в общественный фонд.
Борис Арнольдович остался на месте, а Нинель, подхватив оба рюкзака, поскакала вверх, туда, где качался сплетенный все из тех же прутьев КПП. Она повесила рюкзаки на сучок, где уже болталось до десятка точно таких же, лишь несколько плодов остались в кожистой сумке на животе. Чтобы было чем поужинать.
— Пожалуйста, — сказал младший председатель, — проходите.
А сам даже не взглянул на принесенное, продолжал пристально всматриваться в заросли, из которых подходили другие люди. Однако это не означало, что он всегда так доверчив и его можно безнаказанно обманывать. Раз обманешь, два обманешь, а потом попадешься. И не рад будешь сам…
Разделавшись с лишним грузом и почуяв близость жилья, супруги понеслись по веткам наперегонки, словно дети. И вскоре уже сидели возле своих гнезд. Неподалеку примостились две дочери Нинели от первого брака, Калерия и Елизавета, они уже были вполне самостоятельными особями шестнадцати и семнадцати лет, но еще не успели обзавестись семьями и, живя сами по себе, продолжали навещать мать и отчима по вечерам.
Было видно, что Нинель рада детям гораздо больше, чем они ей, она то и дело перепрыгивала с ветки на ветку, все оглаживала своих любимиц, делая вид, будто ловит блох, а сама просто испытывала счастье от того, что к ним прикасалась. Она чувствовала, что совсем скоро девочки найдут себе мужей, и всякое родство прекратится. А девочкам, наоборот, не терпелось окунуться в новую жизнь.
Дочери побыли немного, да и ускакали восвояси.
— Если хочешь, пойдем ко мне, — предложила Нинель.
И оба скрылись в ее коконе.
— Дочерям твоим сказать — засмеют. Небось, на их взгляд, мы с тобой уже совсем старые и никуда не годные.
— Да уж… А ты, собственно, о чем?
— О чем и ты.
— А-а-а…
Обычное дело — люди, пожившие бок о бок несколько лет, начинают понимать друг друга без слов и даже о некоторых вещах думать синхронно. В данном случае они думали о возможном будущем ребенке, о нечаянном своем потомстве.