– Да что за глупости! – возмутился Мончегоров. – Как так – сожгут?! Да я завтра же пойду в милицию и напишу заявление!
Катя развела руками.
– Так нет уже милиции, Иван Степанович! Полиция теперь…
– Ну, в полицию пойду, – сбавил пыл Мончегоров.
Ни в милицию, ни тем более в чужеродную даже по названию полицию ему идти не хотелось. И вообще не хотелось думать о выселении.
– А ну их к шуту! – махнул он рукой. – Катюша, давай-ка лучше чайку попьем с твоими пирожками!
– Давайте, – обрадовалась женщина. – Сейчас бутерброды сделаю… У меня и наливочка вишневая есть…
Она полезла в большую клеенчатую сумку.
Наливка оказалась сладкой, душистой и пьянящей. Через час Катя раскраснелась, и на лице Мончегорова заиграл румянец, как в молодости.
– Кем вы работали, Иван Степанович? – спросила она. – А то, слышала, Бабрыкин Васильцову говорит: «Я, мол, номенклатура ЦК, ты – номенклатура Московского обкома, а Мончегоров кто такой? Какой-то инженер-мелиоратор! Как он вообще сюда попал? Что это за номенклатура такая?»
– Да обычный список ответственных должностей, – усмехнулся Иван Степанович. – Кого утверждает ЦК, кого обком, кого горком… Сейчас все это ничего не значит. Главное, что человек сделал в своей жизни! Я много лет в тайге провел… Помнишь, песня была…
Он напел:
Сырая тяжесть сапога,
Роса на карабине,
Кругом тайга, одна тайга,
И мы посередине…
Слуха у него не было, но приятный баритон позволял в молодости исполнять под гитару. Хотя он уже очень давно не пел и сейчас даже смутился своего порыва.
– Так вот, это про меня. И моих друзей…
– Так вы геологом были, а не этим… мелиоратором? Там же небось и медведи водились, и тигры – не страшно было?
– Это ерунда! – махнул рукой Иван Степанович. – У нас там Огненный Дракон имелся, который тысячу медведей мог в один миг проглотить… Его побаивались…
– Драконов не бывает! – рассмеялась Катя.
– Бывают, еще как бывают! Про них просто не знают, а кто знает – не рассказывает. Их мой друг Евгеньич укрощал, а я ему помогал…
– Да бросьте шутить, Иван Степанович! – хохотала Катя. – Хорошо, что вы из этой своей тайги выбрались!
Мончегоров вздохнул.
– А ты знаешь, меня туда все время тянет… Там я был очень значимым человеком, мы делали важное дело, государственное… Не то что эти Бабрыкин и Васильцов… А теперь они кичатся, что они патриоты, а я – никто! Получается, там я был стране нужен, а здесь…
Он досадливо махнул рукой.
– Ну, почему, Иван Степанович! И здесь вы нужны…
Катя встала, обошла стол, положила руки на плечи Мончегорову, ее лицо придвинулось вплотную. Сейчас на нем не было морщин, зато была очаровательная девичья улыбка…