В это время подошли Алиев с Керимовым. Последний нес системный блок дадашевского компьютера.
– Вот! Вот! – завопил толстяк, тыча своим пухлым пальцем. – Конечно, будем жаловаться, конечно… Не сомневайтесь!
– Этот блок мы не отдадим. И еще один, как минимум, тоже. Включите это в жалобу!
– Включим, все включим! Адвоката наймем, он так красиво напишет! Мы за деньгами не постоим, честь дороже…
– Проводите его, – устало попросил Вампир Седого.
– Не нужно меня никуда провожать! – насторожился Гасанов. – Я на своей земле…
При этом он предусмотрительно пятился к месту, где его пропустили, а отойдя метров на пять, развернулся и почти бегом выскочил за оцепление.
– Мамашу, соседей опросили? – Нижегородцев повернулся к следователю. – Была здесь Вика?
Алиев хмыкнул.
– Опросили, конечно… Все, как обычно, – никто ничего не видел, ничего не знает…
Нижегородцев похлопал майора по плечу.
– Да, я бы удивился, если бы было иначе… Ладно, поставьте дадашевский блок отдельно, а ты, Хасан, посмотри комп этой Фатимы, его уже должны были принести. Думаю, там найдется переписка с Викой Воробьевой. Только Фатима там должна представляться Тамарой.
– Хорошо, сделаем, – кивнул компьютерщик и пошел к «Уралу».
Через некоторое время вернулся недовольный Мамедов, протянул фотографии из вестибюля московского метро и отрицательно покачал головой.
– Все отказываются, – сказал старлей. – И этот Гасанов, и участковый, и жители… Хотя по лицам некоторых видел: врут! Узергиль маленький, все друг друга знают… Только зачем им нам помогать? Выгоды никакой, а односельчанина можно обидеть, или вред принести… А у них с этим строго!
Вампир с трудом сдержал улыбку: Мамедов сам местный, но говорит не «у нас», а «у них»… Дистанцируется от земляков, однако! Старший лейтенант, очевидно, заметил, как дернулись уголки его губ.
– Здесь, в горах, все строже, чем на равнине, – произнес он, как бы поясняя, что дистанцируется не от земляков, а от горцев. – Хотя… Своя рубашка ближе к телу, как и везде!
– И в горах тоже?
– Люди везде одинаковы, – философски сказал Мамедов.
– Да, да, да, – задумчиво произнес Нижегородцев. В мозгу складывалась несложная оперативная комбинация. – Ну-ка, сбегай к старшему группы разбора, возьми у него фамилии малолеток с подчистками в паспортах! – приказал он старлею. – А потом приведи ко мне их мамаш, они наверняка за оцеплением стоят. Только по одной! Я буду в той машине…
Через несколько минут перед полковником Нижегородцевым сидела Патимат Сулейманова, мать задержанного Тимура Сулейманова двадцати трех лет. Выглядела она лет на шестьдесят, но по металлической лестнице в высокий кузов «Урала» вскарабкалась довольно ловко. На вид это была сухонькая старушка в кофте неопределенного цвета, длинной черной юбке, выношенных туфлях, похожих на мужские, и в обязательном платке. Сморщенное, как печеное яблоко, лицо, маленькие, глубоко посаженные настороженные глаза – она была похожа на пойманную в силки птицу.