Дежуривший у двери Винс Страйкрок услышал этот стон и бросил на мистера Стоуна строгий взгляд.
«А и ладно, — подумал мистер Стоун. — По крайней мере, я пропустил молитву…»
Он предъявил свой идентификат новой дорогой машине Винса, и она дала разрешение пропустить его — о, какое счастье! — на одно из незанятых мест. Все лица вокруг были до тошноты знакомыми. Интересно, видит ли это сейчас Николь? Транслируется ли выступление юных талантов по телевидению? Девчонки Фетерсмоллер, скорее всего, стараются зря.
Усевшись, он закрыл глаза, не в силах смотреть на сцену. Жаль, что нельзя было заткнуть уши…
«Они никогда ничего не добьются, — подумал он. — Им надо смириться с этим. И им, и их честолюбивым родителям. Нет никаких особенных талантов ни у них, ни у других жителей дома… Нашему дому нечего добавить в культуру СШЕА, сколько бы мы не проливали пота и как бы не стремились изменить такую ситуацию».
Безнадежность положения девчонок Фетерсмоллер заставила его еще раз вспомнить о тестовых бумагах, которые, трясясь и бледнея лицом, всучил ему рано утром Иан Дункан. Если Дункан потерпит неудачу, ему будет куда хуже, чем даже этим девчонкам Фетерсмоллер. Не жить ему тогда в «Аврааме Линкольне», он выпадет из поля зрения — во всяком случае, из их поля зрения, — и вернется к своему прежнему, презираемому статусу. Он наверняка, если только не откроются вдруг у него какие-то особые способности, снова окажется в общежитии и будет заниматься тяжелым физическим трудом, как довелось всем это делать в юные годы.
Безусловно, ему вернут сумму, которую он успел выплатить за свою квартиру — это была немалая сумма, представляющая собой главное капиталовложение человека за всю его жизнь. Отчасти Стоун даже завидовал Дункану.
«Что бы предпринял я, — спрашивал он самого себя, сидя с закрытыми глазами, — если бы мне сейчас возвратили активы? Ведь там набежало уже очень и очень изрядно… Возможно, я бы эмигрировал. Приобрел бы один из этих дешевых драндулетов, которыми незаконно торгуют на распродажах, где…»
Грянувшие аплодисменты вернули его к действительности. Девочки закончили выступление, и Стоун тоже захлопал в ладоши. Тишман взмахами рук принялся утихомиривать зал.
— О'кей, народ! Я знаю, что вы насладились увиденным, но сегодня вечером у нас есть и другие выступления. Да плюс официальная часть нашего собрания. Не стоит забывать об этом. — Он улыбнулся.
«Да, — подумал Стоун, — дела-делишки». И почувствовал себя очень и очень неуютно, поскольку считался в «Аврааме Линкольне» одним из самых главных радикалов, тех, кто хотел закрыть принадлежавшую комплексу среднюю школу и отправить своих детей в муниципальную, где их способности можно было сравнить со способностями детей из других комплексов.