«Не расстанусь с комсомолом,
буду вечно, буду вечно молодым!»
На стройке у кирпичников глупая приговорка к этой прекрасной песне: «До пенсии собрался руководить молодёжью». После собрания Женя назначила Родынцеву следить за «отчётностью в социалистическом соревновании на участке детской обуви», обходить конвейер, имея деловой вид. «Мне понравилось твоё выступление. И вообще, ты – деятельная. Деятельных мало». Однажды Родынцева выполнила особо ответственное поручение. Надев не свою юбчонку, а мамино платье с белым воротничком, отнесла документы в райком, где в чистейшем кабинете почувствовала себя полностью защищённой: от холода, грязи и голода (из райкомовской столовой вдоволь нанюхалась вкусного запаха только что сваренного борща). Защита чувствовалась и дома: в этот вечер Вальке не казалось, что она один на один с безмолвием планет.
Полетела она, неведомо куда, но не одна, а в связке с тысячами других. На конвейере поглядывать стали, как на будущего лидера (комсорг участка собралась в декрет). Иногда казалось: сон. Оборвётся, лишь только Женя кое-что узнает про неё… Но что могла узнать о ней такого комсомольский секретарь цеха летней обуви? «А то, – отвечала себе Валя самокритичная, – червоточинку…»
Всё Капустова, дружба с ней. Они что вытворяли? С уроков сбегали на каток, в кино, Капустова познакомила Вальку с мальчишками «её круга», курившими сигареты «Прима» и пьющими в подъезде вино. И она, Родынцева, попробовав по одному розочку и «Приму», и «Солнцедар-по-башке-удар», сделалась свидетелем. Она, сознательная Валя, покрывала негативное поведение других. Умолчала, не просигнализировав соответствующим органам. После фабричного выступления пришла она домой счастливая. Села перед зеркалом, накрасилась, просто так, для тренировки перед следующим собранием и следующей своей речью. Какие-то слова о комсомольской активности в рядах строителей коммунизма произнесла зеркалу, глядя на свой блестящий помадой рот. …и вдруг мама: «Ты такая смелая, словно угорелая!» Дочь поразилась: никогда не слышала от неё каких-то обидных стишков, да и слово «угорелая» на фабрике сказали недавно, раньше так говорили они дома только про баню. Сказав эту глупость, – шасть мама обратно за печку! Бодрое настроение исчезло. Такие несовременные отсталые родители! Ладно, мама, какой теперь с неё спрос… Отец летом в психушку угодил!
Скоро другое лето: вон как припекает в окно строительного вагончика… Ресницы готовы! Залюбовалась. У Майи Кристалинской по телевизору (у мачехи есть дома телевизор) глаза подведены в точности так!