- Ничего себе! - изумился Лев Александрович и, должно быть, от шока в зуб ему стрельнуло кипятком. - Я понятия не имею, что мы поставляем в Африку.
- Не в Африку, Лева. Этот негр - космонавт.
- Космонавт?! - опешил Лев Александрович. - Ну нет, я пас. Я не знаю, о чем с ним говорить.
- Это не так страшно. Свозишь и вернешься. Если чего не знаешь, говори про погоду.
- А на каком языке?
- Хочешь - по-негритянски, хочешь - по-русски, ему все равно: он учился в Москве.
- Неужели он прямо из Африки - ив Кижи?
- Что ты, Лева! Он из Звездного городка, полетит с кем-то из наших. Но о том, что он космонавт, знаем только мы с тобой и его жена, понял, да?
- Не понял.
- Что тебе не ясно?
- Если его жена знает, что он - космонавт, то почему об этом не знают жены всех остальных мужчин?
- Оставим это на ее совести. Давай, старичок, не подкачай, покажи, на что ты способен, - мягко уговаривал шеф, и Льву Александровичу это польстило.
- А как с билетами? - радостно спросил он.
- Что ты, Лева! Какие билеты! Погодка-то! Возьмешь нашу "Кометку", это директор так распорядился, помчишься с комфортом, завидую я тебе! "Кометка" будет ждать тебя у третьего понтона. Давай так: иди домой, приводи себя в порядок и отправляйся в гостиницу.
Шеф выдернул из письменного прибора квадратик мелованной бумаги, продиктовал себе: "Номер семьсот сорок". Это на седьмом этаже. Держи. У тебя телефон есть?
- Нет. А вот телевизор есть.
- Ну что же, когда будешь готов, звякни мне по телевизору. Но лучше из автомата, - сказал начальник, не моргнув глазом.
Он шагал домой по Заводской улице, которую помнил с детства. Она была деревянной, теперь ее застраивали плоскими коробками, похожими на костяшки домино, воткнутые торцом. Хорошо бы получить квартиру на двадцатом этаже и чтобы не работал лифт - теща не решилась бы подниматься пешком, перестала бы приходить в гости, дома было бы спокойнее.
Теща гладила его, Льва Александровича, брюки. Лида собиралась на работу - она работала в универмаге с одиннадцати.
- Вечером идем в оперу, - сказала Лида, как будто вчерашней ссоры не было.
Лев Александрович терпеть не мог оперу, но, принимая мир, поинтересовался:
- Что за опера?
- "Сибирский цирюльник", - с гордостью сказала Лида, а теща добавила, что "цирюльник" по-русски означает "парикмахер". Лев Александрович деликатно согласился. Объяснять, что слово "парикмахер" тоже нерусское, он не стал...
Жена решила примерить новые английские туфельки. Лида грациозно прошлась по комнате, а Лев Александрович не успел похвалить ее стройные ножки: английский каблучок угодил в щель между половиц и хрупнул, как морковка. Сняв сверкающую туфельку, Лида прижала ее к груди и тихо заплакала.