В этот момент он повернулся и открыл глаза. Перед ним лежащий на двух деревянных балках, деревянный потолок. Каменные стены, кое–где покрытые цветной штукатуркой. Буховцев сел, и сразу все вспомнил. Прислонился к стене и заскрежетал зубами. Можно пройти сколько угодно психологических подготовок, и быть психически непробиваемым, но на душе все равно будет погано, когда тебя в прошлое тянет такой сон. Что там вообще было, и кто она? Сон показывал ему то, чего у него никогда не было в жизни. Да, ему никогда не было так хорошо.
На низком деревянном столе стояло два кувшина. Буховцев подошел, проверил содержимое. В одном было вино, в другом вода. Он выпил воды, плеснул на руки, умылся. Чувствовал себя выспавшимся, совершенно здоровым, и полным сил. Ну, здравствуй новый мир, где нет телевизоров, милых девушек и прочего. Потолок был низкий, около двух с половиной метров высотой, и под самым потолком два окна, естественно без рам, стекол и прочего. Через них в комнату поступал свежий морской воздух, слышались крики чаек и были видны какие‑то строения. Валерий осмотрел через них местность и пошел в дом. Пора было встретиться с Диогеном Сотером.
Перед ним открылся залитый Солнцем двор, окаймленный одноэтажными строениями. Никаких колоннад, портиков и прочего. Всего того, что он ожидал увидеть. Просто одноэтажные постройки. Стены — камень с глиной, по краям деревянные двери. В углу двора несколько женщин над чем‑то трудились около чана. Увидев Валерия, одна из них быстро исчезла в проеме двери. Через несколько мгновений показался Леонид. На этот раз он был одет в хитон апельсинового цвета, видимо, по–домашнему. Старик улыбался.
— Проснулись, господин.
— Да. Я долго спал?
— О да. Полдня, ночь, утро. Ты действительно, устал. Пошли, тебе нужно поесть. Я послал за Сотером, он тоже скоро подойдет.
Они прошли в узкую дверь, из которой только что вышел Леонид. За ней был коридор, в левой стороне коридора отделанный мрамором вход в какое‑то помещение. Валерий хотел туда свернуть, но старик вежливо ухватил его за край хитона.
— Туда нельзя. Там гинекой.
Гинекой — женская половина дома — вспомнил Буховцев, и рассмеялся. Леонид засмеялся тоже. Они прошли еще один двор. На этот раз двор был с колодцем, вымощен мрамором, обрамлен мраморным портиком и украшен мозаикой. Но здесь они тоже не задержались, прошли дальше, и вышли, как показалось Валерию на улицу, но это тоже был дом. Дом Леонида, если можно было так назвать эту усадьбу, продолжался вниз почти до самого моря. Все строения плотно примыкали друг к другу образуя единую стену. Внизу, внутри этого пространства работали каменотесы, красильщики шерсти, и большое количество других рабочих, о занятиях которых Валерий не имел ни малейшего представления. За стеной жила своей жизнью Пситирия. Такие же усадьбы, большие и маленькие. Во дворах там тоже трудились люди. Справа за стеной была ухоженная площадь, посреди которой стояло два храма. Один больше, другой поменьше. Далее торговые ряды, и южнее небольшая пристань с кораблями и лодками. Все это куда более соответствовало тому, как в представлении Буховцева должен выглядеть древний мир, чем все до этого увиденное. Старик смотрел на него довольный, сияя гордостью за свое богатое хозяйство. Валерий уважительно кивнул.