Смолин досадливо поморщился: стуки, возникавшие время от времени, идущие с разных сторон, начинали его чуточку напрягать. Никакого страха, разумеется, – он не ребенок и не хлюпик. Но все равно неприятно. Как-то особенно остро почувствовалось, что он сейчас – единственный обитатель старинного двухэтажного особнячка, а времени на дворе – почти час ночи. Мало ли что… Если это в самом деле бомжи или алкаши, что им стоит развести костерок, от которого, как частенько случается, вспыхивали дома и побольше. Брошенные квартиры, он сам видел, набиты всевозможным хламом, очень огнеопасным. Наверняка и в подвале куча горючего хламья. Спал он всегда чутко, если что, успеет проснуться и при крайней нужде сигануть из окна (второй этаж, не так уж и высоко), но вот в квартире, несомненно, погорит множество добра, ради которого она, собственно, и куплена. Черт побери, как полноправный собственник, нешуточную ответственность за дом чувствуешь, кому ж еще и позаботиться, не господину ж Дюкову, каковой в данный момент наверняка далеко отсюда мирно почивает… Вот попал, так попал – невольный единственный хозяин, он же и блюститель…
Благо и сон что-то никак не шел… Решившись, Смолин встал с дивана и сунул ноги в туфли. Фонарик имелся, хозяйский, найденный в кухне, – старенький, в виде трубки, мятый, но с новыми батарейками (видимо, держал его краевед, чтобы в подвал спускаться, наверняка у него была там своя клетушка). Что касается подручных предметов, то и с ними обстоит как нельзя хорошо. Шварц по смолинской просьбе прихватил с собой в Куруман и его наган – тот, что заряжался не безобидными капсюлями, а гораздо более серьезными резиновыми пулями. Смолин его взвел, когда стал законным домовладельцем, в частном доме, да еще на окраине, держать такую игрушку не помешает. Ну, и здесь, он прикинул, она могла пригодиться: мы не на шантарском асфальте, тут нравы патриархальнее, не кулаками же, если что, от местных запойных пейзан отмахиваться…
В общем, десантный отряд в составе одного человека был неплохо экипирован и вооружен. Маловероятно, чтобы внизу Смолина встретила орава серьезных мафиози, вооруженных до зубов…
Выйдя на площадку, он прикрыл входную дверь и, секунду подумав, запер ее на один из замков – некоторые куркульские привычки в этой жизни не лишни. Бесшумно ступая и чутко прислушиваясь, стал спускаться по крутой и кривой лестнице, скудно освещенной одной-единственной запыленной лампочкой – просто удивительно, как ее еще не выкрутили здешние хозяйственные аборигены.
Удары, постукивания, стоило ему спуститься на первый этаж, слышались все явственнее, доносились откуда-то снизу – точно из подвала. А вот других звуков не было – ни голосов, ни звяканья стаканов, ни прочих шумов, сопутствующих разгульной ночной пьянке люмпенского элемента или какой-нибудь пьяной разборке. Не нарваться бы на ораву дурных малолеток, забравшихся в подвал клею нюхнуть или бензинчиком подышать – этих волчат любой опытный человек сторонится, потому что они могут быть опаснее иного серьезного бандюгана: ни понятий не знают, щенки, ни в жизни и смерти толком не разбираются, что в своей, что в чужой…