– Интересно, куда он подался?
– А вот поди ж ты догадайся, – пожал плечами Смолин. – Дела какие-то у человека, что тут скажешь…
– Может, он клад ищет?
– Тот , золотой?
– Его. Или – вообще клад.
– Ну, кто ж его знает, – сказал Смолин. – Так, впрямую как-то и неудобно было спрашивать, нормальный мужик – накормил, приютил, мало ли какое у него хобби… Почему бы, в конце концов, ему клад и не искать? И вовсе не обязательно тот. По теории вероятности, кладов в этих местах должна быть если и не чертова уйма, то все же изрядно. Даже без исчезнувшего предивинского золота. Революция, гражданская, коллективизация… Много чего прикопано, надо полагать… Одно ясно: пока он никакого клада не нашел, даже если и ищет, по крайней мере, здесь, в доме, его нет. Иначе он прямо-таки инстинктивно держался бы по-другому. Нет в нем ни малейшей сторожкости , характерной для любого, у кого в подполье клад найденный захован… – он посмотрел на белую луну над тайгой, на залитые призрачно-серебристым светом живописные окрестности, потянулся, испытывая приятную сытость и блаженный покой: – Как тебе местечко?
– Благодать неописуемая, – откликнулась Инга умиротворенным голосом. – После такого ужина, да еще имея крышу над головой, начинаешь приходить к выводу, что обстановка весьма даже романтическая… – она со смешком отбросила руку Смолина: – Нет, не настолько… Вымоталась жутко, никаких посторонних желаний… Вася…
– Что?
– А эта бешеная бабка к нам ночью не припрется с топором? Коли уж у нее извилины узлом завязаны…
– Вряд ли, – подумав, сказал Смолин. – Лихобаб бы предупредил обязательно, будь у нее такие привычки. Она в глухой обороне, похоже, не предпринимает диверсионных вылазок…
Инга, придвинувшись поближе, спросила возбужденным шепотом:
– А что, если она что-то такое знает ? Если ей восемьдесят, она в те времена была, конечно, не совсем взрослой, но в возрасте вполне сознательном…
– Поздравляю, – сказал Смолин, – начинаешь проникаться азами нашего веселого бизнеса. Вот именно. У меня такая мысль мелькнула давно – что твои догадки ничуть не обесценивает. Ей восемьдесят, значит, в те времена было лет шестнадцать… для тех времен, для деревни это вполне взрослый возраст. А если учесть, что деревня в те времена была сплошь староверская… Что тем, кто оформил караван, просто необходимо было иметь здесь сообщников… Знаешь, интересные выводы напрашиваются. С чего-то ж ее повернуло именно на энкаведешниках и золоте? Напугали в свое время? Ну да, не спорю, ребятки в синих фуражках наверняка дипломатией и изяществом манер не отличались. И все равно, неужели это ее самое тяжкое воспоминание в долгой жизни, большая часть которой пришлась на времена совершенно неласковые? А вообще…