Я сказал по возможности мягко: — Вы говорите несколько необдуманно. Постарайтесь выполнить свою задачу, а я выполню свою. Возвращайтесь, поправляйтесь, а я посмотрю, что удастся выяснить.
— Вы заговариваете мне зубы, вот и все. А сами не собираетесь ничего предпринимать.
— Не собираюсь?
Он промолчал. Чтобы убедить Карла в том, что я на его стороне, я сказал:
— Если бы вы поделились со мной тем, что вам известно о Грантленде, это, возможно, помогло бы. Утром вы упомянули о каких-то сведениях.
— Да, и я не врал. Я получил их из надежного источника... от человека, который его знает.
— От второго пациента?
— Да, он такой же пациент, как и я. Но это ничего не доказывает. Он совершенно нормален, его рассудок нисколько не поврежден.
— Это он так говорит?
— Не только, так говорят и врачи. Он лечится от наркомании.
— Вряд ли это надежный источник.
— Он говорил мне правду, — возразил Карл. — Он знаком с д-ром Грантлендом много лет и знает о нем все. Грантленд снабжал его наркотиками.
— Скверно, если так. И все же до убийства далеко.
— Понимаю, — проговорил он упавшим голосом. — Вы хотите, чтобы я думал, что это сделал я. Вы отнимаете у меня надежду.
— Послушайте, что я скажу, — начал я.
Но Карл погрузился глубоко в себя, созерцая тайный ужас. Он всхлипнул и вдруг резко повернулся ко мне всем корпусом. В его глазах застыла безысходная тоска. Он протянул руки, пытаясь вцепиться мне в горло. Скованный в движениях рулем, я потянулся к дверной ручке, чтобы получить пространство для действий. Но Карл опередил меня. Его большие ладони сомкнулись у меня на шее. Я ударил его по лицу правой рукой, но он был невменяем.
Его большое лицо с выступившими бисеринками пота приблизилось вплотную и казалось безмятежным. Он затряс меня. Дневной свет стал тускнеть.
— Отвали, — прохрипел я. — Кретин. — Но слова прозвучали подобно карканью.
Я снова ударил его, но безрезультатно, так как не мог размахнуться. Он расцепил пальцы и нанес мне сильный удар в челюсть. Я потерял сознание.
Очнулся я в сухой канаве, рядом с отпечатками шин моей машины. Когда я поднялся, перед глазами плыла и качалась шахматная доска полей. Я ощущал себя невероятно маленьким, словно булавка на географической карте.
Я снял куртку, выбил из нее пыль и побрел в клинику. Она выглядела, словно город-государство посреди собственных полей. Стены заменяли холмы, зубчатые, лишенные растительности, окружавшие больницу с трех сторон. Безликие бетонные здания отделялись друг от друга широкими аллеями. Люди, прогуливавшиеся по тротуару, выглядели почти так же, как люди в любом другом месте, с той лишь разницей, что здесь они не спешили, им некуда было спешить. Это залитое солнцем место с его массивными, загадочными зданиями производило впечатление чего-то нереального, возможно, только потому, что никто никуда не спешил.