Старшой слушал внимательно, постукивая пальцами по столу и кусая губу. Потом поднял руку, призывая меня заткнуться, и спросил:
— А второй, тот, который с тобой вместе был, он кто? Тоже из Москвы?
— Нет, вот он как раз — лагерник. Они во Франции шорох наводили, не давали фрицам спокойно дышать. Там отряд из бывших наших военнопленных действовал. И ещё как действовал! Эти ребята мне и помогли в живых остаться.
— А почему не все с тобой ушли, а только он?
— Ммм… Как сказать… У него жена с маленьким ребёнком в Куйбышеве остались. Остальные-то или детдомовские, или родственники погибли, или просто более спокойные. А Птицын сильно за своих переживал, вот и рискнул со мной отправиться. Оставшиеся же бойцы приняли решение идти на соединение с нашими, когда фронт ближе подойдёт. Да и тем путём, что мы уходили, толпу не вывезешь. Два человека — край…
Следователь покивал, слушая меня, потом что-то почёркал в бланке протокола допроса и в конце концов выдал:
— Ладно, я попробую про тебя выяснить как можно быстрее. Пока посидишь в отдельной камере, чтобы больше никого не тянуло удавить. Но смотри, если соврал, то я тебя своей рукой…
Старлей многообещающе посмотрел на меня, но я только кивнул:
— Само собой, я же всё понимаю…
— Тогда…
Но что именно «тогда», следак не договорил, так как в коридоре послышался какой-то шум, кто-то громко спросил:
— Требухин на месте?
А потом у меня за спиной открылась дверь и старший лейтенант, поднявшись, козырнул:
— Здравия желаю, товарищ капитан!
Я хотел глянуть на вошедшего, но стоящий за спиной цербер, положив руку на плечо, не дал повернуться, поэтому пришлось продолжать сидеть, тупо глядя перед собой. А прибывший капитан тем временем приказал:
— Александр Витальевич, приготовьте документы по вчерашним арестованным. Понимаю, времени мало было, но хоть что-то есть?
— Так они уже у вас!
— Ххе!
Услышав это «ххе», я очень сильно напрягся. Голос, за три года почти, конечно, забылся, но такое хеканье ни с чем не спутаешь. Хотя нет. Не может быть… Их же тогда всех с пулемёта покрошили… Или не всех? Я ведь видел, как несколько фигурок нырнули в лес, с другой стороны дороги. Неужели?.. Больше надеясь на удачу, чем на что-либо, я, заблокированный старшиной, глядя на стол, громко спросил:
— Сухов?
* * *
— Ну что, за встречу?
— Давай!
Пить неразбавленный спирт было, конечно, извращением, с которым я решил покончить после того достопамятного стакана, но хлебать по поводу такой нежданной встречи местное вино было ещё большим извратом. Так что большую оплетённую бутыль с молодым виноградным оставили на потом. Андрюха как радушный хозяин ухаживал за бывшими арестованными, улыбаясь, хекая и крутя головой. Видно, тоже чувства переполняли…