Отмазавшись от своего авторства, я сбежал от слишком умного патологоанатома, по пути вспоминая англоязычную музыку, непрерывно льющуюся из каждого музыкального прибора в моём времени. Это что же получается? Выходит, тогда, в двадцать первом веке мы все в глубине души уже сдались и не верим в свою победу? Чёрт! Но ничего, как там Серёга сказал — «Будущее станет совсем другим. Каким мы его сделаем, таким оно и будет»! Вот тогда и посмотрим, чьи песни будут петь в этом новом времени…
Ещё три дня я практически ничего не делал и, занимаясь пузогрейством, только наблюдал, как Третьяков со своими людьми носятся по округе и во всех особых отделах демонстрируют фотографию покойного Горбуненко с протянутой, как для милостыни, рукой. Во всяком случае, после обрезки Жукова, при взгляде на фото, складывалось именно такое впечатление. Хотя сейчас я Сашку даже подкалывать опасался. По мере того, как в разных подразделениях СМЕРШа народ отказывался признавать, кому именно Филипп жмёт руку, настроение главного мента ухудшалось всё больше и больше. А вчера, когда мы с ним ездили к очередным контрикам, Третьяков на мои длинные рассуждения о неправильности выбранного направления расследования так вызверился, что мы чуть не подрались. Хотя насчёт «чуть не подрались» это я загнул, просто поносили друг друга на матах, а потом, надувшись, сидели каждый в своём углу «УльЗиСа».
Поэтому сегодня я с ним не поехал, отправив сопровождающим старшего лейтенанта Шарафутдинова, а сам с Пучковым засел за изучение новинки вражеской техники — STG-44, которую в виде трофея притащили нам мужики из разведбата. Эта штурмовая винтовка под промежуточный патрон сильно внешне напоминала «Калашников» — переросток. Но только внешне. Всё остальное отличалось от родного «калаша», как рояль от балалайки. Но, правда, бой у неё был — не сравнить с нашими пистолетами-пулемётами. Единственно — тяжёлая сволочь, все руки отмотает, если с ней долго бегать.
Глядя, как Леха, сосредоточенно сопя, делает неполную разборку оружия, я с умилением вспоминал виденные мною АК-43. В войска они пока не пошли, дожидаясь насыщения на складах боеприпасами под этот автомат, но через два месяца обещали сделать первую поставку. «Калашей» было две модели — обычная пехотная «лопата» и десантный вариант со складывающимся прикладом.
А особенно, конечно, радовал одноимённый пулемёт, который уже начал поступать в армию, благо не требовал никаких промежуточных патронов, а пользовал обычные, винтовочные. Вот чего нашей пехоте всегда не хватало!