* * *
А ещё через несколько дней в комнату, где все отдыхали, с горящими глазами заскочил Леха.
— Вы тут дрыхнете, а там! Там! Я уже насчёт машины договорился! Давайте быстрее!
Гусев, приоткрыв один глаз, недовольно пробурчал:
— Чего ты орёшь? Чего — там? Немцы, что ли?
— Какие немцы! Там к Громову — Утёсов приехал! Мишке из штаба армии знакомый связист звякнул. Колычев уже добро дал. Едем мы втроём и Северов.
Из коек все вылетели, как наскипидаренные. Ну ещё бы! Утёсов в те времена был фигура! По-современному — суперстар! Это если в наше время слепить Кинчева, Круга и Пугачиху, то уровень популярности был бы приблизительно тот же. Хотя звёзды приезжали на фронт не в первый раз, но интересовали меня далеко не всё. Помню, когда приезжала Орлова — я даже не пошёл на концерт. Толщина ног советской дивы и её пронзительный голос ввергали мою разборчивую натуру в уныние. А вот шансон с джазом уважал всегда. Поэтому уже через пять минут мы выслушивали наставления полковника, стоя возле «виллиса». Иван Петрович, назначив старшим команды Гусева, выдал короткий инструктаж, предостерегая от различных залетов и посетовав, что у самого нет времени послушать знаменитый оркестр, наконец дал разрешение на выезд.
На место будущего выступления приехали слишком рано. Солдаты только-только заканчивали сколачивать помост, который выполнял роль сцены. Утёсов со своей джаз-бандой готовился к концерту, располагаясь в здании школы, находящейся рядом со штабом. Причём охрану усилили настолько, как будто ждали высадки немецкого десанта. Хотя просачивающиеся отовсюду поклонники были похлеще фрицевских диверсантов. Те, кто помладше званием, пытались проникнуть в школу окольными путями. Кто постарше, наезжали на охрану возле главного входа. Но все получали облом. К самым борзым и крикливым выскочил начальник штаба и поимел в извращённой форме, невзирая на звания и награды.
Мы наблюдали за фанатами со стороны, держась подальше, чтобы не попасть под горячую руку. Честно говоря, никогда не понимал таких людей. Вон целого лётного капитана, парня лет двадцати пяти, с двумя орденами «Отечественной войны» и «Красной Звездой», как пацана, натыкали носом и дали от ворот поворот. А оно ему надо было? Неужели желание поручкаться со знаменитостью затмило всё остальное? Пока, сидя в тенёчке, перекуривали, к нашей лавочке по большой дуге приблизился тот самый, обломанный кэп. Видно было, что парню хочется как-то оправдаться за недавний позор, свидетелями которого мы стали. Присев рядышком, он, поздоровавшись и тоже закурив, сказал: