Сказка о крыльце и завалинке
А уж это было, когда Лёля перестала стенные часы за нос дёргать.
Она решила теперь ходить и стоять. Как часы.
И она всё время ходила и стояла, ходила и стояла. Дойдёт до часов, постоит.
— Хожу и стою, — говорила она. — Хожу и стою.
Часы тикали в ответ, помахивали золотым носом, который назывался маятник. Но Лёля забыла про маятник, она теперь думала, что это не только нос, а ещё и такая нога золотая. Этакая нос-нога. Вот часы и ходят этим носом-ногой. А дёргать за нос-ногу нельзя — часы станут. А дёрнуть хочется. Ну ладно, пошли дальше.
Она пошла дальше, и тут же вокруг неё стало темно. И она опять вернулась к часам. Жалко всё-таки, что нельзя их дёрнуть за нос и за ногу.
«А вот меня можно», — подумала Лёля и дёрнула сама себя за нос, а потом села на пол и дёрнула за ногу.
Часы на все эти штучки не обратили никакого внимания.
И Лёля снова пошла вперёд, в темноту. И увидела в темноте светлую щель, из которой шёл свет. И так получилось, что Лёля сунула в неё свой нос. И конечно, щель могла каждую секунду прищемить ей нос, потому что была дверная. Но не прищемила.
«Не прищемляет, — подумала Лёля. — Повезло».
И она толкнула дверь и вышла на крыльцо.
Свет, зелёный и золотой, ослепил её, а за светом — зелёным и золотым — она увидела луг и одуванчики и очень обрадовалась. Так обрадовалась, как будто раньше их не видала. Но раньше-то её приносили сюда на руках, а теперь она сама дошла. Это важно — дойти самому до того, до чего хочешь.
Лёля села на крыльцо и стала глядеть на то, до чего дошла сама.
«Дошла до одуванчиков, — думала она. — Добралась. А трудновато было. Коридор такой тёмный, да ещё эта щель дверная. Зря я совала в неё нос. Больше никогда не буду».
Так сидела она и так примерно думала и любовалась тем, на что глядела.
«А на чём это я сижу?» — подумала вдруг она. И перевела взгляд на крыльцо. Уютное это было крыльцо, тесовое, с резными колонками, с навесом, чтоб не капал дождик на того, кто сидит на крыльце.
Она постучала по резной колонке, и тихо-тихо ответило ей крыльцо.
— Это крыльцо, — послышался сзади мамин голос.
«Крыльцо, — думала Лёля. — Крыльцо. Хоть и не крыло, а, наверно, летает. Пускай летит, а я буду на нём сидеть и глядеть на луг и одуванчики».
Но крыльцо никуда не летело.
«Ну и ладно, — подумала Лёля. — Зато на нём сидеть хорошо. Буду всегда на нём сидеть».
Теперь каждый день она подходила к часам, шла потом по коридору и садилась на ступеньку крыльца.
Она очень полюбила своё крыльцо и называла его — крылечко.