— Не надо мне этой бумаги, — сказал Павляй. — Я лучше вообще на экзамены не приду. Боюсь.
— Я тоже не приду! — крикнул Ефимка. — Я не боюсь, а всё же побаиваюсь.
Марфуша и Максим молчали. Они были лучшие ученики. Они-то не боялись, а всё-таки побаивались.
— И ты придёшь, Ефимка, и ты, Павлик, — сказала Татьяна Дмитриевна. — Только чтоб руки были чистые и уши вымыты. Ясно?
— Ясно, — ответил Павляй, хотя и не очень-то понимал, зачем на экзаменах чистые уши.
— Наверно, там, на экзамене, чужие и важные люди будут нам в ухи дуть, — сказал Ефимка.
Сказка о строгом празднике
С утра хлынул в школу весенний степной и очень ясный свет. Повсюду — на столах, на окнах стояли букеты ранних лесных и полевых цветов — медуницы и ветреницы, подснежники и фиалки. В школе чувствовался праздник. Но это был какой-то строгий праздник.
А вокруг школы собрались все полыновские ребятишки, пришли хоть издали глянуть на экзамены и взрослые.
В новом тёмно-синем платье с белым кружевным воротником на крыльце стояла Татьяна Дмитриевна. Бледная, но очень спокойная, она не обращала внимания на тех, кто собрался у школы. Она ждала.
Но, конечно, она очень волновалась. Ведь её ученики были первыми грамотными людьми в полынной степи. И сегодня чужие и важные люди должны были проверить, чему же она их научила.
За спиною Татьяны Дмитриевны виднелся и дед Игнат. Ради такого дня он принарядился. Вместо лаптей надел сапоги, расчесал бороду.
— Идут! Идут! — закричали ребятишки.
На дороге показались Максим и Марфуша, Ефимка и Павляй. В белоснежных льняных рубашках, подпоясанных цветными поясками, шли они к школе, на ногах золотились свеженькие лапти, сплетённые для этого случая.
За ними шли их матери и отцы. Папаши несли глиняные кувшины с мёдом, а мамаши — пироги, завёрнутые, конечно, в полотенца. И мёд и пироги были дары для тех важных людей, которые пока не приехали.
На крыльце поклоном встретила учеников Татьяна Дмитриевна. Каждого взяла за руку и ввела в школу. Дед Игнат складывал пироги в огромную ивовую корзину.
— Едут! Едут! — закричали в толпе.
Вдали, у линии горизонта, показалось облачко пыли. Оно росло, приближалось. Кто-то ехал к деревне, а кто — непонятно.
Но вот обозначились дрожки. С грохотом прокатили по деревне, стали у школы. Из дрожек вышли две женщины, одетые в чёрное, строгое.
— Вон оно чего! — сказал мужичонок Кузя, который случайно затесался в толпу. — Бабы чёрные.
Полыновцы удивились. Они никак не ожидали, что приедут женщины, да ещё целых две.
— Важные, наверно, — шептались в толпе, глядя, как Татьяна Дмитриевна кланяется гостьям.