Стоит ли?
Зуммер прямого телефона с Воливачом оторвал его от тягостного анализа. Трубку он снимал автоматически.
— Игорь Петрович, Мастачный желает сделать заявление в твоем присутствии. Он в твоем госпитале.
— Как в моем? — не дошло сразу до Судских.
— Именно в твоем. Так он сказал. Чувствует себя очень плохо.
— Еду, — не раздумывая больше, ответил Судских.
— Встречаемся в холле госпиталя.
Былая спесь отлетела от лица Мастачного в больничной палате. Сейчас, в жестком гипсовом скафандре с высоким глухим ошейником, он напоминал космонавта, которому не суждено вернуться на Землю. Поглядишь, так и кажется, запоет сейчас: «Зеленая, зеле-е-о-ная трава!» Трагизм усугублялся окружающей белизной стен и наряда. Совсем недавно он распоряжался судьбами, если не сказать жизнями, дивизиями, состоящими из молодых жизней, а теперь сам остался один на один с приговором судьи.
«Или не так все мрачно? — думал Судских, вглядываясь в изможденное лицо Мастачного. — Такие выкарабкиваются из любых щелей, еще и безвинного утянут».
— Здравствуй, Василий, — тихо сказал Воливач, едва глаза Мастачного открылись. — Привез я Игоря Петровича, как просил. Беседуй с ним. Мне уйти?
Вопрос повис в воздухе. О состоянии здоровья важного пациента главный врач госпиталя высказался однозначно: в любой момент он готов предстать перед Богом. Утешать, бодрить его смысла мало. А может, пред сатаной? Кто, как не Мастачный, превратил стражей порядка в сопливую разнузданную ватагу?
— Покаяться хочу, — с хрипящим свистом продавил трудные слова Мастачный.
— Кайся, — великодушно разрешил Воливач. Кроме Судских, в палате никого не было.
— Перед Игорем Петровичем, — дополнил Мастачный.
— Как пред Господом нашим, — от души злорадствовал Воливач.
— Сына его захватили по моему распоряжению.
— Это не тайна, — неторопливо отвечал Воливач. — Я об этом знаю. Кто приказал?
— Гуртовой.
Пока Воливач обсасывал признание, Судских вмешался:
— Где сейчас мой сын?
— На квартире Сунгоркина, — хрипло просвистел Мастачный.
— Ничего там не обнаружено, — в некотором замешательстве ответил Судских. — Севка утверждал, что звонит из-за рубежа, Люксембург или другая страна, только не у нас.
— Ищите лучше, — с усилием выдавил Мастачный.
Воливача беспокоило другое. Мастачный на последнем издыхании, а вызнать у него хотелось бы побольше. Опережая Судских, он спросил:
— Так ты масон? Хохол до мозга костей!
— Бес попутал. Но не масон, — прохрипел Мастачный. — В моем кабинете…
Он силился закончить фразу, а из горла вылетал свист, он нарастал, и угрожающие хрипы строились в ритм.