Смольникову отвели место внизу пирамиды вместе с Первушиным, на их спины взгромоздились другие, и на самом верху сопел Валерка. По его пыхтению Смольников догадывался о сложном процессе вскрывания крышки. Прошло минут пять, конечности затекли, пока все не услышали:
— Так она на «веслах».
— Кто она? — сдавленно ответил Первушин.
— Да крышка!
— Так подымай.
— Подымаю…
При этих словах вся пирамида заколебалась, каждому обязательно хотелось увидеть сам процесс попадания в неизвестный проход, но Первушин беззлобно скомандовал:
— Стоять. Лезь, Валерка…
Пахнуло сверху сладким и противным одновременно. Охранитель Смольникова выбрался наверх, и только потом Первушин разрешил разобрать пирамиду. Все ожидали веревку с узлами, как уже слышал Смольников ее название — шкентель с мусингами, а Валерка не появлялся.
— Валерка! Заснул? — окликнул Первушин.
Лучи лампочек уперлись в квадратную дыру. Наконец оттуда свесилась его голова.
— Тут покойничек. Свежий…
— Ого! — невольно воскликнул Смольников.
— Тут и скелеты водятся, — без эмоций пояснил Перваков. — Давай шкентель и спускайся, обсудим.
Ему помогли спуститься. Глаза горели, из груди перла тайна.
— Там чудак лежит, пушка в кобуре! — выпалил он.
— Ты лучше про горизонт расскажи, — осадил его Первушин. — Это каждый день в газетах есть.
— Нормальный ход, прямой. Чистый в оба конца, сколько фонарик достает.
— Тогда подались, — определился Перваков. — Алеха, лезь первым, товарищ чекист передо мной, я замыкаю.
По шкентелю диггеры выбрались сноровисто. Смольников постарался не упасть в их глазах и ждать себя не заставил. Когда выбрался последним Перваков, все уже сгрудились перед лежащим покойником. Труп перевернули лицом вверх. Приличный костюм, в каких по подземельям не бродят, белая рубашка, галстук, дорогие туфли. Слева под пиджаком открытая полукобура. «Стечкин». Лицо гладко выбрито, спокойное, модельная стрижка. Дырочка без крови в левом виске.
«Как его сюда занесло? — соображал Смольников. — Не в уличный же люк свалился…»
— Чей-то охранник, — резюмировал всезнающий Перваков, принимаясь обшаривать карманы покойника. Во внутреннем кармане пиджака оказались портмоне и электронная записная книжка. С ней Перваков возиться не стал, а портмоне обшарил основательно.
— Пятьсот баксов, триста рублей, — перебирал он содержимое, — мастер-карточка с золотым обрезом… Все как будто.
— Нет, не все, — вмешался Смольников и сначала вынул авторучку из небольшого внутреннего карманчика, прочитал золоченую надпись: «Интерглобалбанк». Самое нужное. Это охранник Ильи Трифа. Я знаю его.