«Вона куда занесло! — отметил Смольников. — Интересно, опубликуют такой роман? Не слышал я, чтобы о масонстве во весь голос говорили».
— Георгий Георгиевич, — спросил он. — А откуда у вас такие потрясающие сведения о библиотеке Ивана Грозного?
— Вычислил, — самодовольно ответил Момот. — Я, знаете ли, владею тайнами многих культов, астролог и колдун, самостоятельно выучил древнейший еврейский язык и влез иудеям в самое подреберье, а эти ребята наворовали секретов со всего мира и оформили в свод правил Каббалы и вообще оккультизма. Немного заработаю на беллетристике, разживусь компьютером, тогда посмотрим, кто у нас собака.
Он умело развивал тему, говорил грамотно, козырял именами и фактами истории, не торопился. Смольников слушал внимательно и с большим интересом: Момот, без сомнений, владеет предметом и проделал большую работу. Только на первом месте у него желание продать свой труд, и подороже. Оно и понятно: владея уникальной темой, в такой нищете. долго не протянешь, а заказчика нет. Противники подобного сорта исследований подняться Момоту не дадут.
Из длинной двадцатиминутной тирады Смольников уяснил главное для себя: Момот добросовестно проследил путь книг Ивана Грозного по известным ему документам до Выксы, а дальше шла одна фантазия, приукрашенная умением мастера оформлять голые факты в мишуру слова. Осталось красиво ретироваться, так же просто, как он сюда попал.
— Трудновато вам, — умудрился наконец Смольников сбить Момота на другую тему. — Холостякуете?
— Не совсем так, — сразу же перестроился Момот. Видать, не часто удавалось ему найти собеседника, и он выговаривался от души. И эту тему он оформил, интереснейший увлекательный рассказ. — Расплачиваюсь за глупость. Жил я безбедно при ЮНЕСКО, получал зарплату, катался в Швейцарию и прирабатывал на публикациях научно-популярного, чтива. Холостяк, с денежкой, отбоя не было от прекрасного пола. И попался на удочку одной щебетухе. Все уши прожужжала о любви, письма по два-три в день получал, как она меня любит. И стишки мне посвящала! И, надо сказать, одно было весьма удачным. Вот на него я и купился. Байстрюков по белу свету настрогал, пора, думаю, своего завести. А она свистит: только о том и думает, чтобы родить мне хорошенькую дочку. У самой семнадцатилетний балбес. Учиться не хочет, работать не желает, но жить красиво стремится. За какие шиши, паря? — спрашиваю его. Случай нужен — говорит он. Нашел такой… Грабанули они с приятелем ларек и попались. К тому времени я, правда, уже на Нинуське, мамке его, женился. И выяснилось, что возлюбленная моя элементарная поблядушка, вышла в тираж и, чтобы кормить своего обормота, решила меня охомутать. А тут перестройка, цены скачут, работы нет. И красавец ее вернулся из мест заключения, еще и девку в дом приволок. Мне моя подруга никого не родила, а сынок чадо себе сотворил сразу. Уговорили меня мою квартиру продать и купить балбесу с потомством однокомнатную, пусть сам оперяется. Как уж они совместно промотали денежки на квартиру, не знаю, только вернулся он назад, и в конце концов плюнул я на это дело, устроился дворником и живу вот, — обвел он рукой свою комнатенку. — Зато счастлив. Небогат, но свободен. Еще воспряну…