— Здесь располагалось наше гнездовье, — промолвил наконец Пармен, указав пальцем на угол десятиэтажки.
Как обычно, после строителей остались кучи невывезенного мусора. Одна, громадная, из битого кирпича, обрывков оберточной бумаги, обломков строительного дерева, пустых полиэтиленовых бочонков, возвышалась как раз на указанном месте. Скорее всего бульдозер подрыл землю, куда свалили мусор.
— Надо поискать, — тяжело переведя дух, сказал Пармен. — Вдруг повезет…
— А что искать-то, дедушка? — недоумевал Кронид. Он был готов перевернуть всю кучу, лишь бы не кручинился наставник.
— Книги, внучек, — ответил Пармен. — Тут лабаз стоял, где запасы хранились, чтобы зверье таежное не растаскивало, а под лабазом потаенная молельня была со священными знаками прародителя Ория и книги священные там хранились. Их из рода в род передавали. Случалась беда, первым делом спасали книги, не считаясь ни с чем. Им столько лет! Дохристовы книги. И письмена дохристовы. От них пошла истина по белу свету о Боге едином.
— Их могли унести с собой, — возразил Оками, поняв, о чем идет речь. — Ушли ведь люди.
— Если бы так, — сокрушенно отвечал Пармен, — Только всех выгнали из дому среди ночи и подожгли его. Увели неведомо куда. Наш род всегда крамольным считался, крепко держался он за древлее благочестие. При киевском Владимире началось гонение, при царе Алексее продолжалось, Петр, тот вообще издевался над староверами, а уж нехристи-коммуняки измывались больше других. Посмотри, Крони-душка, вдруг отыщется что…
— Обязательно, дедушка Пармен, — кивнули одновременно Кронид и Оками, направляясь к самой куче.
— Здесь искать?
— Левее примите, — направлял старик, и оба отошли левее. — Точно. Тут лабаз стоял.
— Как вы так точно запомнили? — участливо спросил Оками.
— Точно запомнил, — подтвердил старик. — С порога лабаза можно было видеть щель меж крутых сопок. Пять шагов в любую сторону — и щель исчезала. Обожди, Оками, пусть Кронид…
Пармен с надеждой наблюдал, как отрок его, вытянув перед собой руки с растопыренными пальцами, медленно ходил по кругу, расхаживая его в спираль. Потом он вернулся в центр и замер, чуть шевеля кончиками пальцев.
— Нету, дедушка, — промолвил наконец Кронид и опустил голову. В потухшее лицо старика он боялся смотреть.
Пармен близоруко огляделся. Неподалеку от крайней к ним десятиэтажки стоял вагончик, в каком обитали обычно строительные рабочие. Пармен дотащился кое-как до приставного крылечка и сел. Все вокруг потеряло для него смысл.
— Нету, детушки, сил никаких…
Заночевали в вагончике, еле уговорив старика перебраться внутрь. От строителей остались лежаки, стол и «буржуйка».