Судских побродил неподалеку, поел лесной малины, послушал пичуг и, различив свист товарища, вернулся.
— Вот наш новый хозяин, — показал он Судских корень. — Кто это, узнаешь?
Мистика или нет, только фигурка показалась удивительно знакомой.
— Не Лебедь, точно.
От корня веяло благородством.
— Соображай, Игореша, думай, — подбадривал товарищ. — Теперь это будет твой амулет.
«А верно сказал, — не сводил с корня глаз Судских. — Где я видел этого человека?.. Генерала в чинах напоминает».
— Ладно, давай. — забрал корень товарищ, стал аккуратно укладывать его в подлуб. — Насмотришься, еще надоест. Тайгу лучше послушай. Ты вот кого из певчих уважаешь? Небось ряженого Киркорова?
— Ни в коем случае! — открестился Судских. — Ободзинского.
— Во! согласился товарищ. — Святой голос был у мужика, и ушел мучеником. Настрадался.
— А ты зачем спрашивал?
— Проверял, сможешь песню тайги услышать. — И без долгих слов пошел ставить метку на сосне.
«Подначивает», — без обиды подумал Судских. Отошел дальше, прислонился к стволу и закрыл глаза.
Видимо, такая завораживающая мелодия парит в сокровенном царстве. Где нет суеты, нет звуков вражды и насилия. Звучит сама по себе и сама себе. Хочешь — слушай, но не мешай. Судских открыл глаза и по-иному увидел кроны сосен, стволы кедров, изумрудный подлесок копуш елочек. С низкой ветви орешника свисала лиана, гроздья лимонника ярились алым цветом, и каждая ягодка излучала сгусток дремлющих звуков.
«Ну, дается! — поймал себя на мысли Судских. — Ведь впервые лес вижу! Вот она, плата за суету…»
И с острой тоской пришло к нему ощущение, что не видеть ему больше этой красоты, не слышать божественной музыки живого и незаметного мира. Кончалось лето, просто уходила сказка непознанной жизни.
— Прибалдел никак? смазал картину приятель. — Чаще наведывайся, себе дороже. Не грусти, Игореша! Помнишь. у Шелли: «…дай до людей мне правду донести: зима пришла, зато весна в пути!» Забылось?
— Забылось…
— А ты не забывай. День в тайге стоит года на асфальте. Пошли. Нам еще обратно часа три топать. Не любишь возращаться? — спросил он, глядя исподлобья.
— С чего ты взял?
— Так показалось. Ты ведь по зодиаку, как помню, Стрелец. Только вперед, вслед за стрелой готов спрыгнуть с тетивы лука, назад пути не любишь.
— Приходилось и возвращаться.
— Загадай: чтоб в последний раз. Тогда жизнь не покажется бесцельно прожитой.
«Подсмеивается», — не ответил Судских.