Где-то в пампасах.
Ночь дышала влажным жаром.
Это в льяносах.
Ночь сулила перерыв до десяти часов утра. Это в наших кортесах. И вообще в нашей Хамландии ни пыла, ни жара не водилось, окромя слякоти. Завечеревшая промозглость потепления не обещала, и как-то смешались вокруг очертания и контуры, сместились, скособочилось все, ни дна ни покрышки, ни крепкого уха, ни милого рыла. А от разгула демократии не осталось надежд. Лет десять назад игральная колода лежала но мастям. Ныло руководящее рыло, не милое, но свое, джокер называется, затем шли тузы, короли, вельможные дамы, валеты и шестерки. Молодки в счет не шли, мэнээсы в расчет не принимались. Разгул колоду смешал, молодки заважничали, шестерки заявили себя избранниками народа, выбились в депутаты. В пампасах, как прежде, пахло тамарисками, в льяносах — ирисками, а в думских кортесах запахло настоящим дерьмом — сущее наказание для народа.
Было шесть вечера. Час мерзавцев и депутатов, что, впрочем, одно и то же. Одни и те же правили новый бал. Черная «Волга» с антеннами и антеннками уперлась в широченную траншею, взрезавшую асфальт, и, как умное животное, остановилась, тихо переваривая бензин и какие-то свои черноволговские мысли.
— Приехали, — бесцветно молвил водитель.
— Началось, — недовольно выдавил из себя пассажир.
— Продолжилось, — поправил водитель.
— Поищите объезд, — надавил пассажир.
— Ножками придется, не стану искать, — по-прежнему без ромашек и лютиков отвечал водитель, указывая в окно. — Вон этот дом, не вас первого привожу сюда. Вдоль траншеи и по мосткам, второй подъезд, первый этаж.
— Ждите, — буркнул пассажир, выбираясь наружу.
— Ну да? розовым лютиком подцветил удивление водитель. — Нам не положено. Диспетчер велел доставить и вернуться.
— А я сказал — ждать!
— Ты, парень, топай, — перешел на ты водитель. — Не из той конторы, чтобы приказывать.
— Распустились! — прошипел пассажир.
— Депутат сраный! — ответил водитель и газанул. — Мерзавец!
Такой вот состоялся разговор, после чего депутат, он же мерзавец Вавакин, еще и с приставкой — оглы, вылез из «Волги» с чекистскими номерами и потопал к указанному дому[3].
Настроение — нуль. С такими дурными приметами пришлось зачинать нужное дело, не терпящее отлагательств. На носу съезд, могут не переизбрать, а надо бы выяснить, чем закончится. Вот Вавакин и отправился к ясновидящей вызнать, чем он вдруг пахану-спикеру не угодил, чего тот коситься на него стал.
За что его персоналки лишили? Голосует как велят… Унижение прямо — через диспетчершу машину заказывать. Много наездишься? А диспетчерша, Верка фон Васина, всегда норовит машину из чекистского гаража подсунуть. Ясно почему: чекисты депутатов ненавидят. А Верке недаром «фон» прибавили — аппаратная б-б-б…