Едва руки Сьента оказались свободны, он взял в ладони жреческий знак и, похоже, совсем отрешился от происходящего: сел на землю и закрыл глаза.
Послышался треск: лед ломался, не успевшая промерзнуть до дна вода озера начала отступать, обнажая траву и вдребезги размытую, затопленную ночью дорогу. Показались лежавшие неподвижные тела — лошадей, человека и странные продолговатые коконы. Затонувшие дарэйли обвернулись крыльями силы, — понял я.
— Их надо вытащить! — судорожно вздохнул Сьент.
— Как? Попросить твоих мерзавцев, чтобы чуток обождали нас убивать, пока мы под их носом гуляем? — злой кошкой прошипел Граднир.
В этот момент нас накрыло.
Резко, с хлопком, исчез воздух. Грудь сжало в тиски, в глазах вспыхнули алые круги. Верховный захрипел, из его ушей и носа закапала кровь, а глаза выкатились, но пальцы на круге не разжались.
Миг, и так же резко воздух вернулся, сбив нас с ног — плотный, вязкий, с застрявшими в нем листьями, травинками, жуками и ветками. Он шел стеной, сгребая нас, как лопатой. Всех, кроме Ксантиса, вросшего в землю, и Граднира, выпустившего длинные когти, якорями вонзившиеся в почву. Мы с Гончаром зацепились за них.
— Воздушные нас не почуют, мой Хендар не даст, пока жив, — прохрипел Сьент, кашлянув и сплюнув на землю сгусток крови.
Ему досталось больше всех: люди куда более уязвимы, чем дарэйли. И жрецы не могли не помнить этого. Значит, они хотели прежде убить Верховного, а потом уже приняться за остальных, менее опасных с их точки зрения. Я по-новому взглянул на нашего временного союзника: чем он может быть опасен сейчас, без своих рабов?
Мы лежали почти как на ладони — ободранные сучья стали плохим укрытием. Стена воздуха, уже зримая из-за движущегося перед ней вала лиственного крошева, расходилась по радиусу, и на ее пути была иллюзорная рощица. Жрецы добьют деда, если им не помешать.
— Граднир, вытащи ту девчонку в черном, я их отвлеку, — сказал я, поднимаясь на колено.
На плечо легла мягкая рука.
— Позволь мне, мой сюзерен, — карие глаза Ксантиса засветились, как медь под солнцем.
Я знал, что он еще не восстановился. Знал, что там, у кромки воды — почти четыре десятка дарэйли, объединенных волей жрецов — невероятная сила, против которой нам не выстоять, как бы мы ни тщились. Никому не выстоять.
Знал. И позволил.
Ксантис благодарно улыбнулся, лег на живот и широко раскинул руки, словно пытался обнять всю землю, а с его спины коричневой, мерцающей золотистыми крапинками волной потекло крыло. Граднир полез было к нему, чтобы поделиться силой, но земляной шикнул на полосатого: