Применение постановления от 7 августа 1932 г. сразу же приняло массовый характер. На Северном Кавказе за два месяца (август-сентябрь) в связи с хищениями хлеба было возбуждено 1884 следственных дел, по которым привлечено 3359 человек, среди них 450 колхозников, 821 бедняка, 1272 середняка, 521 зажиточный. К 25 сентября 1932 г. было осуждено 1525 человек — 63 к расстрелу, 1008 человек — к 10 годам лишения свободы, до 10 лет — 353, к принудительным работам — 61 и к условной мере наказания — 40 человек[355].
Всего по РСФСР менее, чем за год (август 1932 г. — июнь 1933 г.) был осужден 207831 человек, в том числе: к расстрелу — 9163 человека, к 10 годам лишения свободы — 152 908 человек и менее 10 лет лишения свободы — 46 760 человек[356].
Заметим, что по мере нарастания голода репрессии усиливались. Так, по закону от 7 августа 1932 г. в августе-декабре 1932 г. был осужден 76 961 человек, т. е. в среднем 15 392 человека в месяц, в январе-апреле 1933 г. — 20 313, а в мае-июне — 24810 человек. Это и понятно, голод заставлял людей идти на «преступления», чтобы не умереть от голода. На Северном Кавказе ст. 162 Уголовного кодекса РСФСР (мелкие хищения) почти не применялась. Поданным о 26 563 осужденных, эта статья применена только в отношении 4,4% осужденных. Но репрессии применялись не только по закону от 7 августа, но и за так называемый саботаж сева и хлебозаготовок, «контрреволюционные» выступления и т.п.
По данным Е.Н.Осколкова, в конце 1932 г.— начале 1933 г. в крае было арестовано и брошено в тюрьмы около 100 тыс. человек, в том числе 26 тыс. выслано на Север[357].
От голода в Северо-Кавказском крае погибло около одного миллиона человек.
Поволжье, Центрально-Черноземная область, Урал, Сибирь
Голод 1932-1933 гг. в Поволжье в отличие от голода 1921-1922 гг. был вызван не столько климатическими условиями (засухой), сколько антикрестьянской заготовительной и налоговой политикой советского руководства. Ходатайства местных органов власти о снижении планов хлебозаготовок центральным руководством отклонялись. Голод в ряде районо Нижнего и Среднего Поволжья сопутствовал коллективизации, особенно в 1931-1932 гг. Так, если в 1928 г. из урожая зерновых на Нижней Волге было изъято 26%, а на Средней Волге 22%, то в 1931 г. соответственно 44,3% и 34,4% (по другим данным 40,3% и 32,3%). Поэтому уже весной 1932 г. в ряде районов Нижнего Поволжья начался голод. Крестьяне с. Каменка Самойловского района весной 1932 г. писали в ЦИК СССР: «В настоящем ходатайствуем перед ЦИКом о спасении Каменского колхоза им. Блюхера, а именно: колхоз не имеет семенного материала ни одного килограмма, как то: овса, пшеницы, проса, кукурузы. Что касается питания колхозников, то тоже не имеется ни зерна; питание колхозников заключается в следующем: корнеплодами, т. е. картофелем и свеклой, и таковое питание не у каждого, и некоторые даже питаются от голода падалью лошадей и свиней, несмотря на то, что от какой боли животное погибло. Несколько раз было предупреждение колхозникам, чтобы падаль не ели, но они отвечали: «Все равно нам помирать от голода, а употреблять падаль будем, хотя бы и заразная скотина: или же нас расстреливайте, нам жизнь не нужна...». На каждом заседании просим правление ходатайствовать о питании, хотя бы по 100 гр. на едока в день...».