Сколько раз пахан предлагал ей заняться нормальным делом, а она ни в какую. Дура баба. Если бы моей матушки такое предложили, она бы никогда не отказалась.
Увидев подошедшего урода, я мысленно отметила, что вся компания в сборе. Вместе с ним подошла и Стрелка, которая не вызывала у меня ничего, кроме отвращения. Увидев меня, она несколько раз рыкнула и скрылась из поля зрения.
- Что здесь про-изош-ло? - пропел урод своим противным гнусавым голосом.
- Твоя будущая жена харю разбила, - ответил мордоворот по имени Женька. Затем, видимо, осознал, что перед ним стоит сын хозяина дома, и убрал из лексикона неприличное слово. - Вернее лицо. С лестницы упала.
- А что ты дела-ла на-верху? - поинтересовался урод.
- Гуляла по дому. Перед сном. Ты же не захотел меня вывести на улицу, вот мне и пришлось гулять по дому.
- А ты ме-ня и не про-си-ла.
- А как я могла тебя о чем-то просить, если ты был занят своей любимой собакой, - злобно проговорила я и подставила лицо Елене Михайловне, которая принялась обрабатывать мои раны.
- Да ты хорошо выпила! - Домработница покачала головой и принялась дуть на мои раны.
- А что мне еще остается... На моем месте вы бы сделали то же самое. От такой жизни не только запью, но и закурю.
Домработница убрала аптечку и стала подозрительно разглядывать мои многочисленные синяки на руках. Заглянув в мои жалостливые, полные боли глаза, она по всей вероятности рассталась со своими сомнениями.
- Болит? Сильно болит?
Я не ответила. Я смотрела прямо перед собой.
Глядела на Елену Михайловну, но почему-то ее не видела. Я глядела сквозь нее, словно она была совершенно прозрачная.
Глава 8
Лежа в своей комнате, я попыталась прокрутить в памяти все события, которые произошли за довольно короткий промежуток времени.
Вспомнить тот момент, когда в моей руке очутился револьвер. И не смогла. Это оказалось практически непосильной задачей. Он просто очутился. и все. А затем выстрелил...
Мне хотелось возвратиться в детство и рассказать обо всем, что случилось, матери. Она бы обязательно меня поняла. И пожалела, несмотря ни на что. Потому что она моя мать, а я ее дитя. Бог мой, как же это хорошо, когда у тебя нет никаких забот, а все твои детские и даже недетские проблемы решают взрослые. Как же это хорошо!
Сон не шел. Бережно обработанные Еленой Михайловной раны ныли и напоминали о том, что было сегодня ночью. Не проходило и страшное ощущение металла в ладони... Еще никогда в жизни я не была такой изнеможенной и такой усталой.
Стоило мне хоть немного прикрыть веки, как я видела пахана. Он лежал на дне пруда, лицом вниз, с простреленным затылком, из которого по-прежнему сочилась кровь. Его поедали мелкие рыбки и кусали назойливые пиявки. Он лежал неподвижно и конечно же не ощущал боли. Придет время, и труп всплывет. Только вот сколько же времени у меня в запасе? День, два, три, неделя?