– Продолжим. Следует ли считать растущую интенсивность контактов за специальную акцию по взаимодействию с человечеством? Каковы цели этого взаимодействия?
– Мы отвечали вам: мы помогаем тогда, когда плохо.
– Нам сейчас плохо, вы считаете?
– А вы считаете – вам хорошо?
– В России да, плохо, а в других странах, наверное, лучше.
– Назовите страны, где сейчас хорошо.
– Бельгия, Швеция, Швейцария, США...
– Мы говорили вам: чем лучше вам физически, тем хуже вам будет духовно, и наоборот.
– То есть в духовном плане они заходят в тупик?
– Вы правы. Человек живет только тогда, когда борется.
– А Россия, претерпевая страшную ломку, приобретет что-то духовное?
– Вы – будущее. Вы – духовный центр Земли.
– Но мало кто в это верит. Мы видим несовершенство наших соотечественников, дикость и отсталость многих и многих...
– Это один из плюсов. Если бы для вас все было хорошо, вы бы не стали расти, не стали бы бороться. Спра-а...
Голос прервался. Тихо потрескивала свеча на столе, воск стекал по стволу, образуя замысловатые фигуры. Иногда от нашего дыхания или от перелистывания страниц с моими вопросами пламя вздрагивало, клонилось в стороны, и тогда черные тени начинали метаться по вагончику, словно крылья огромной птицы.
Крутились катушки в магнитофонной кассете – Гера изредка посматривал за их движением, чтобы вовремя поменять дорожку, если лента закончится. Гена лежал на лавке в той же позе: левая рука с зажатыми в щепоть пальцами поднята вверх и неподвижна, правая ритмично ходит маятником, как заведенная. Судя по тому, как насторожился Гера, готовясь поменять кассету, мы беседуем с Нечто около 45 минут. Сейчас он поменяет сторону кассеты, и на эти секунды я должен постараться прервать разговор.
Диалог идет, на удивление, ровно, почти без остановок, лишь изредка правая рука Харитонова застывает, и тогда его речь обрывается на полуслове. Гера, по-видимому уже имея опыт, не волнуется по поводу заминок, как я поначалу, а тут же начинает вслух отсчет: «Один, два три, четыре…» И так до девяти. Ритм сохраняется такой, с каким только что ходила маятником рука Геннадия. Иногда счет повторяется несколько раз, пока вновь не придет в движение рука и не прозвучит отчужденный голос: «Спрашивайте…»
Меня удивляет, как долго держит вздернутой вверх руку Геннадий, не уставая, не пытаясь сменить позу, да и этот безостановочный маятник правой рукой – тоже нечто нереальное...
Позже, в каком-то из последующих сеансов, наш невидимый Собеседник объяснил нам, что движение правой руки – это вынужденная мера, чтобы получить возможность воспользоваться органами чувств «переводчика»: речью, слухом, словарным запасом и, может, еще какими-то качествами. «Переводчиком» ОНИ называли Харитонова – таковой была его роль в нашем диалоге, и поскольку с самого начала ОНИ настаивали на том, чтобы наши имена, по возможности, никогда не произносились вслух, Гена так и был обозначен: Переводчик. «Мы для вашего мозга – чуждая энергия, – объяснил Собеседник, – поэтому мозг препятствует нашему вторжению. Но когда мы занимаем его чисто механической работой, в данном случае маятниковым движением, эта проблема снимается. Но иногда все же случаются сбои…»