. Николай II мог с полным основанием считать себя по-прежнему самодержцем. В силу этого личность царя, начиная от его политических взглядов и кончая личными привычками и вкусами, играла немалую роль при определении политического курса правительства.
Марксизм, как известно, не только не отрицает роли личности в истории, но и придает ей большое значение. Эта роль определяется тем, что объективные законы исторического развития могут проявлять себя только через человеческую деятельность, причем зачастую в очень осложненной форме и запутанных взаимосвязях, не позволяющих в большинстве случаев, ибо это было бы вульгаризацией, напрямую по жесткой схеме выводить деятельность и мотивы поведения исторической личности непосредственно из той или иной исторической закономерности.
Вполне понятно, что, чем большей властью и влиянием располагает та или иная личность, тем сильнее ее воздействие на ход вещей. Российские самодержцы в этом отношении на протяжении веков были вне конкуренции. Иными словами, для историка, изучающего процесс разложения царизма в последние годы его существования, установление удельного веса носителя верховной власти в этом процессе необходимо независимо от того, каковы были масштабы этой личности самой по себе. Оно необходимо и в связи с имеющимися на этот счет концепциями и суждениями.
Особое место неограниченных монархов в жизни государств, которыми они правили, послужило главным доводом в пользу идеалистической концепции истории как продукта и результата действий отдельных личностей, а не объективных законов. Отражая именно такой взгляд на ход истории, эсер М. В. Вишняк писал: «...ни одна форма правления не дает стольких оснований для пристального внимания к личности правителей, как абсолютизм, ибо самодержец не символ строя, а самый строй. От него исходят и в нем сосредоточиваются формально и фактически все начала и концы государства. Его личностью определяется социальный уклад, быт, иногда самый образ мыслей в стране». Поэтому оправдан интерес к его биографии, важен «анализ его личных пороков и добродетелей» >2.
Такая гипертрофированная оценка личности абсолютного монарха, разумеется, не научна и противоречит фактам. Утверждать, что Николай II определил социальный уклад и быт страны, которой он правил,— значит приносить истину в жертву красивой фразе. Однако это не просто риторика. За этой исходной посылкой стоит тезис, объединяющий всю белоэмигрантскую литературу, а впоследствии взятый на вооружение и значительной частью западной буржуазной историографии, который гласит, что,