. Кого Струков и К° считали «лучшими» и наиболее «осведомленными», не требует объяснений. Пример с Янушкевичем говорит об этом достаточно красноречиво.
Расчет Постоянного совета на то, что письмо Струкова в трудный для царизма час мобилизует и сплотит дворянскую организацию, не оправдался. Наоборот, оно вызвало бурю в дворянской среде. С мест посыпались заявления и протесты, осуждавшие акцию Постоянного совета как не только не отвечающую, но прямо противоречащую подлинным настроениям дворянства.
Весьма решительно отреагировали на письмо Струкова полтавские дворяне. В постановлении губернского собрания, принятом в начале октября 1915 г., говорилось: поскольку Постоянный совет «признал возможным» сделать очень серьезное выступление от имени «объединенного дворянства», не только не осведомившись о мнении дворянских обществ, но даже не запросив губернских предводителей дворянства, и так может поступить впредь, «неотлагательно выйти из организации объединенных дворянских обществ».
За Полтавой последовала Кострома. 7 октября костромичи постановили: «Считая, что Совет объединенных дворянских обществ, выступая с протестом против всенародных желаний и выдавая их за происки неблагонадежных лиц, действует во вред народу и его державному вождю, костромское дворянство единогласно постановило немедленно выйти из состава объединенных дворянских обществ».
Петроградское дворянство 27 сентября вынесло решение «впредь до выяснения» деятельности Постоянного совета «воздержаться от участия в работе Постоянного совета и общедворянских съездов», т. е. практически также вышло из организации. В постановлении от 31 августа новгородское дворянство «в сознании долга перед царем и родиной» заявило, что оно «не может согласиться» с письмом Струкова по следующим соображениям: 1) вера народа в носителей власти поколеблена, 2) власть лишена народного доверия, 3) налицо отчужденность народа. В силу этого царь должен призвать к власти лиц, которым бы «народ верил и которым бы он повиновался и за которыми бы шел не только за страх, но и за совесть, уверенный в их таланте, творчестве, преданности царю и честности». Новгородское дворянство полагает, что «сохранение порядка и ограждение страны от внутренней смуты коренятся лишь в неотложном призвании монархом власти, сильной авторитетом всенародного доверия» >44. Последние слова были фактически требованием создания «министерства общественного доверия».
По мере того как письмо Струкова становилось широко известным и наконец попало в печать, цепная реакция дворянских протестов нарастала. В декабре с осуждением письма Струкова выступило московское дворянство, заявившее о необходимости «сближения правительственной власти с обществом». Московские дворяне, говорилось далее в письме губернского предводителя дворянства Базилевского от 11 декабря 1915 г., остаются «в полном единении взглядов по вопросу о незыблемости коренных основ существующего строя», изложенных в письме Струкова, но «по вопросу о способах достижения этой цели держатся совершенно противоположных взглядов». Кроме того, письмо Струкова является превышением полномочий Постоянного совета, определяемых уставом