Конечно, решение это было выстрадано раньше, а сейчас оно оформилось окончательно. Все внутри переполнено горечью, обидой, сознанием втоптанного в грязь достоинства.
Со всем этим должно быть покончено одним рывком. За эти тягостные дни, сама не замечая того, Гаухар приобрела новое ценное качество характера, чего ей недоставало раньше — решительность. Она еще будет снова и снова оплакивать свою судьбу, даже раскаиваться в чем-то, но решение свое выполнит. Не может не выполнить.
Затуманенными глазами смотрит Гаухар на вечернюю улицу, потом, словно прощаясь, оглядывает комнату, которую они с Джагфаром называли то гостиной, то столовой…
Гаухар не положила в чемодан ничего лишнего, только свои самые необходимые вещи да некоторые, более удачные рисунки. Она помнит, как любовно украшала эту комнату, когда была получена новая квартира. Сколько было радости, и радость эту разделял Джагфар. И вот — конец всему.
Кто-то наверху включил радио. Вечерняя музыка тихо лилась в раскрытое окно. Это звучало как последнее «прости».
— Пора выключить этот траурный марш! — Джагфар, войдя в комнату, резким хлопком закрыл створки окна.
Гаухар промолчала, только долгим взглядом посмотрела на мужа. Почувствовав холод и отчужденность в ее взгляде, Джагфар как-то странно поежился. Такого выражения он никогда не видел в глазах жены. И теперь он настороженно ждал чего-то худшего. Казалось бы, что за причина, чего ему тревожиться? Он сам сделал все для того, чтобы приблизить этот вечер, этот час. Правда, он не давал воли рукам, да и язык все же придерживал. Но ведь не только побоями и оскорблениями можно довести человека до исступления.
— Я ухожу, Джагфар, — сказала Гаухар мужу, как бы подтверждая невысказанные мысли его.
Джагфар молча пожал плечами. Но вот он заметил чемодан, стоявший около серванта.
— Куда ты пойдешь на ночь глядя? — Что-то похожее на беспокойство или просто на чувство неловкости послышалось в голосе Джагфара, но сейчас же у него мелькнула мысль, которую, пожалуй, можно было назвать облегчающей: «Где-то на Дальнем Востоке у Гаухар есть какие-то родственники, не собралась ли она к ним? Или, может, отдыхать: купила путевку, ничего не сказав мне…»
Гаухар закрыла лицо руками. Черные пряди волос упали на лоб, на глаза. Это безмолвная сцена, кажется, не произвела на Джагфара никакого впечатления. Отвернувшись к окну, он хмуро смотрел на улицу, где уже были погашены все огни. Он ждал…
Гаухар вскинула голову. Джагфар отвернулся. Успокаивая и взбадривая себя, он все же подумал: «Ага, кажется, сдалась», Но уже в следующую минуту мелькнула и другая мысль: «Скорее всего запугивает. Женщины умеют играть». Впрочем, это наверняка не было его собственным открытием, он уже давненько приучил себя к тому, чтобы присваивать чужие слова и мысли.