— Охотно, — сказал де Кавуа и, вернувшись за стол, придвинул к себе письменные принадлежности. — Я сейчас напишу записочку к господину де Ла Селю, который, получив ее, немедленно зачислит вас кадетом к рейтарам. По этой же записке вам выдадут седло рейтарского образца, кирасу и шлем. Об остальном, увы, вам следует позаботиться самостоятельно… У вас есть конь?
Д'Артаньян ответил унылым пожатием плеч.
— Не удручайтесь, — сказал де Кавуа с веселыми искорками в глазах. — Так уж случилось, что некий неизвестный благотворитель, чье имя я никак не могу назвать, поскольку связан словом, желает оказать вам некоторую помощь…
И он, открыв ящик стола, выложил перед собой приятно зазвеневший кожаный мешочек.
— Здесь сто пистолей, — пояснил капитан. — Вполне достаточная сумма, чтобы обзавестись подходящей лошадью и кое-какими мелочами, необходимыми гвардейцу… Я надеюсь, вам не свойственна чрезмерная щепетильность?
— Ну что вы, господин капитан, — живо сказал д'Артаньян, проворно сунув в карман столь неожиданный подарок судьбы. — Как говорят у нас в Беарне, если перед тобой упала с ветки груша, не следует пинать ее ногой, в особенности если она спелая… Передайте мою горячую и искреннюю благодарность неизвестному дарителю… — Тут в голову ему пришла неожиданная мысль, и он решительно продолжил: — А то слово, которым вы связаны, не позволяет ли все же уточнить — о неизвестном дарителе идет речь… или о неизвестной дарительнице?
— Увы, не позволяет, — с непроницаемым видом сказал де Кавуа. — Могу лишь сказать, что данная особа искренне к вам расположена…
Д'Артаньян понял по его решительному виду, что ничего более не добьется, — и распрощался, рассыпаясь в выражениях, полных благодарности.
Отсюда он первым делом направился на Пре-о-Клер к лошадиным барышникам и после ожесточенного торга стал беднее на семьдесят пистолей из нежданно свалившихся с небес ста — но и обладателем весьма неплохого английского коня, которого с важным видом велел отвести в казармы рейтаров, куда немедленно направился и сам. Господин де Ла Сель, встретивший его крайне любезно, вмиг уладил нехитрые формальности, так что д'Артаньян не просто вышел оттуда кадетом — выехал на коне под рейтарским седлом.
Памятуя о двух еще гасконских пословицах, как-то: «Хоть карман пустой, да бархат густой» и «Если в кармане ни единого су, позаботься о цветном плюмаже», он незамедлительно отыскал галантерейную лавку, где обзавелся шелковым галстуком с полудюжиной цветных бантов к нему, а также пряжками, цепочками и лентами для камзола. И лишь потом поехал к оружейнику на улицу Железного Лома, где после долгого и вдумчивого изучения отобрал себе пару пистолетов рейтарского образца. И в первой лавке, и во второй он выкладывал на прилавок монеты с таким видом, словно по всем карманам у него были распиханы туго набитые кошельки, а управитель его поместий по первому распоряжению мог прислать хоть бочонок денег. Надо сказать, это произвело впечатление на господ торговцев, принимавших его за переодетого принца крови, — по крайней мере, так казалось самому д'Артаньяну, с величественным видом указывавшему, по какому адресу ему следует доставить покупки…