К дому Перраша он подошел, нахлобучив на нос шляпу и грозно помахивая хлыстом. Шпоры отчаянно звенели при каждом шаге, блестели новехонькие пистолеты, шпага колотилась о ботфорты — а из-под нахлобученной шляпы сверкали нешуточной решимостью глаза и не обещавшая ничего доброго усмешка, старательно скопированная у Рошфора. Д'Артаньян не без оснований подозревал, что выглядит весьма внушительно — должно быть, это мнение разделял и привратник, шарахнувшийся с дороги, жалобно что-то пискнув.
Ободренный первой победой, д'Артаньян без церемоний вошел в дом и оказался в обширном помещении, судя по всему, игравшем роль приемной, — на стульях у стен сидели с видом просителей несколько человек, в том числе даже один несомненный дворянин. Зрелище это разозлило д'Артаньяна еще больше. «Приемная, прах меня побери! — взревел он про себя. — Как будто этот паршивый буржуа — принц крови!»
К нему тут же подошел слуга и без всякого почтения поинтересовался независимым тоном:
— Что вам угодно, сударь?
Вид у него был столь спесивый и чванный, словно он служил кому-то из герцогов, а то и принцев крови. Однако такого обращения д'Артаньян не стерпел бы и от лакея Королевского Дома.
— Мне нужно немедленно видеть вашего хозяина, — сказал он столь же независимо. — Кажется, его зовут Перраш?
— Господин Перраш сейчас изволит быть занят, — сказал слуга, загораживая дверь.
— Черт побери, вы имеете дело с дворянином! — сказал д'Артаньян, закипая не на шутку.
— Знали б вы, сударь, как часто господину Перрашу приходится иметь дело с дворянами… — сказал слуга, едва ли не зевая ему в лицо. — Присядьте, что ли, и подождите, а я посмотрю, удастся ли для вас что-нибудь сделать…
— С дороги! — рявкнул д'Артаньян. — Немедленно!
— Сударь, если вам нужда ссуда, ведите себя пристойнее…
— Ну хорошо, — сказал д'Артаньян вкрадчиво. — Судя по вашему выговору, милейший, вы откуда-то из Оверни?
— Предположим, сударь…
— А значит, вы плохо знакомы с обычаями гасконцев, любезный… — тем же тоном, который кто-то по недоумию мог бы даже назвать ласковым, продолжал д'Артаньян. — Чтоб вы знали, в наших краях не принято пасовать перед столь наглыми и незначительными препятствиями. Если на дороге у меня стоит такой олух, как ты, мешающий мне пройти туда, куда я непременно желаю попасть…
— Ну, ну! — подначивал слуга, и в самом деле плохо знакомый с гасконскими нравами.
— …я попросту отшвыриваю негодяя и высаживаю дверь, — сказал д'Артаньян решительно.
И тут же претворил обещанное в жизнь — могучим ударом кулака отправил слугу в угол приемной и наподдал по двери ногой так, что она распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Не теряя времени, д'Артаньян ворвался в комнату и захлопнул дверь за собой с видом разъяренной богини мщения из греческой мифологии, о коей он краем уха что-то такое слышал в те времена, когда отец в меру финансов и разумения пытался еще приобщить сына к азам науки.