Энгельс – теоретик (Багатурия, Кедров) - страница 233

При этом деградацию буржуазной историографии Энгельс отнюдь не рассматривал как некий прямолинейный, фатально охватывающий все сферы исторической науки процесс. Он ясно видел, что тенденции к прогрессивному развитию здесь не были исчерпаны даже после революции 1848 – 1849 годов. Энгельс был чрезвычайно далек от огульного отрицания заслуг буржуазных историков, в том числе тех, кто жил в период начавшегося заката капитализма и вырождения буржуазной идеологии (после 1871 г.). В своих исторических исследованиях он постоянно опирался на лучшие достижения современной ему буржуазной исторической науки, высоко ценя труды таких историков, как В. Циммерман, Г. Маурер, К. Рот, Дж. О’Донован, И.Я. Бахофен, Л.Г. Морган, Ж. Авенель, М.М. Ковалевский, Н.И. Кареев, А. Жомини, У. Нейпир, В. Рюстов и многие другие. Энгельс считал, что объективный подход к данным исторической науки, расширение объема источников, новые открытия в области истории могут иногда выводить отдельных историков за рамки узкого буржуазного кругозора, способствовать переходу их с идеалистических на стихийно-материалистические позиции, как это произошло с Л.Г. Морганом. Даже в работах консервативно настроенных авторов, подчеркивал Энгельс, могли содержаться важные рациональные выводы, не говоря уже о ценном историческом материале. Примером могут служить труды Маурера, широко использованные Энгельсом.

Одним словом, Энгельс учил относиться к буржуазной историографии и к другим общественным наукам как к чрезвычайно сложному явлению, избегать всякого упрощенчества в подходе к ним. Он сам показывал пример умения отделять в ней все ретроградное, реакционное, подлежащее критике и отбрасыванию от прогрессивных и рациональных элементов, составляющих подлинное достояние исторической науки.

Нельзя, однако, сводить выдающиеся качества Энгельса как историка только к его методологической зрелости и умению отбирать нужные данные в исторической литературе, отметая часто ложные и тенденциозные выводы буржуазных авторов. При всем огромном значении этих качеств их одних было еще недостаточно для создания первоклассных исторических трудов. Энгельс мог стать их автором, потому что он в совершенстве владел не только наиболее передовым методом исторического анализа, но и самой техникой исторического исследования, прежде всего мастерством критической обработки и использования всевозможных исторических источников. Свои исторические концепции он создавал не только на основе изучения богатого фактического материала, накопленного в трудах историков, этнографов, экономистов и т.д., но прежде всего путем исследования самих первоисточников. Большая часть трудов Энгельса базировалась на исторических материалах и документах, почерпнутых отнюдь не из вторых рук. Не говоря уже об истории рабочих организаций, в деятельности которых Энгельс сам принимал участие, проявляя заботу о сохранении их архивов, или об истории революционных событий (например, баденско-пфальцского восстания), описывать которые он мог как очевидец, для исследования любой исторической проблемы он привлекал весьма широкий круг первоисточников. Даже в тех случаях, когда Энгельсу приходилось воспроизводить ход исторических событий по более или менее добротным историческим трудам, из-за отсутствия возможности в тот или другой момент пользоваться архивными материалами или другими коллекциями источников, как это было во время написания им «Крестьянской войны в Германии» (фактическую основу его работы, как известно, составила книга В. Циммермана), он все же всячески старался обращаться и к доступным ему историческим документам. В той же «Крестьянской войне в Германии» он разбирает и цитирует – частично по воспроизведенным Циммерманом текстам – знаменитые «Двенадцать статей», содержащие требования восставших крестьян, более радикальное «Статейное письмо», так называемую Хейльброннскую программу, сочинения Лютера, Гуттена, Мюнцера и т.д.