— Какие у вас кадры, — помнится, сказал я. — Такое впечатление, что это невесты. Для богатеньких Ротшильдов. Ох, смотри, девка…
— Ты, родненький, лучше всех Онассисов мира, — засмеялась Полина. — Береги себя. И не лезь на рожон.
— И ты там… К мафии не лезь, — пошутил.
— Что? — Вздрогнула, подняла голову: радиоголос каркал о посадке на рейс. Все в тот же запендюханный донельзя желтым дьяволом Нью-Йорк.
— Говорю, с мафией не связывайся, — повторил я. — А то придется покрывать Америку ядерными «Тополями».
— Да-да, Саша, — покосилась на меня странным взглядом. Потом я буду вспоминать этот взгляд, подозрительно-тревожный, но, естественно, в этот раз не придал ему никакого значения. Это со мной бывает: полное солнечное затмение. Всех полушарий. — Все-все. Я буду звонить… бабе Кате, чтобы тебе, милый, не мешать… сражаться…
— Ой-ой, кажется, слышу иронию…
— Шутка, родной.
— Учишься всему плохому. У меня.
— На том и стоим, ядрена мать.
— Полина!
— Саша! Тузику привет!
Мы засмеялись, чопорно поцеловались, как супруги со столетним семейным стажем, и девушка поспешила к таможне.
Таможня вовсю давала «добро». Карацупы в фуражках цвета цинковой зелени с веселым перестуком штамповали паспорта. Девичий кагал галдел, управляемый какой-то старой американизированной мымрой. Бывшей феей из страшной сказки. Улыбка у нее была, как у аллигатора после плотного обеда зазевавшимся туристом из Урдюпинска.
***
Помню, я тогда еще подумал: если это наша будущая журналистика, то я тогда принц Чарльз, а моя жена — принцесса Dian, и что же тогда…
И недодумал, она помахала мне рукой — Полина, конечно, — и показала козу из двух пальцев. То есть знак виктории. Победы. Возникает вопрос, кого она собирается побеждать в Новом свете? Странно-странно. Но я, помню, отогнал дурные мысли, как мошкару от лампы, стоящей на веранде в смородинских сумерках. И пошел в бар пить горький кофе и ждать сообщения о вылете очередного Boinga-747 в заморский рай. Я сел за столик, за которым мы сидели вместе. Я и Полина. И вели светскую беседу об Александре свят Сергеиче Пушкине, братушке.
Кажется, ничего в мире не изменилось. Кроме того, что я теперь один, как анчар в пустыне. И главное, все произошло до нелепого быстро. Как заглотить чашку кофейного дерьма. Ничего не понимаю, как это Полине удалось окрутить всю ситуацию. С шутками и прибаутками. Талантливо. Нет, не умею обращаться с женщинами, это точно. Всегда плетусь за событиями, как тень за ночным прохожим, утомленным недоброкачественным пойлом и пищей в ресторане «Арагви».
Впрочем, ситуацию можно раскрутить обратно. Подойти к телефону-автомату и, набрав «02», сообщить пренеприятнейшую новость о виртуальной бомбе в багажном отделении лайнера Pan-American, следующего рейсом до города-героя Нью-Йорк, мать его небоскребы так.