Между сном и явью (Калашников) - страница 107

Пристальный осмотр тел подтвердил, что троица мертва – мало ли, все же игра. Все было хорошо, вокруг лежали только трупы, но насладиться победой не успел. В процессе изучения трупов сделал одно невеселое открытие, правда о себе – я тоже оказался с гнильцой. Не настолько критичной, как у прочих, но в состоянии шока лишний кусок кожи сорвать с себя смог. Вцепился в край и потянул, зачем это сделал, даже не понял, пришел в себя, когда все уже было закончено. Боли не было, но зрелище пробрало до мозга костей. А ведь, если сравнить, будучи Проклятым, был практически симпатягой – видимо, не удалось договориться со смертью.

Ответы нашлись в незаменимых логах. Поначалу шли сообщения об усилении болячки, а вот дальше посыпалось более интересное, правда менее понятное.

Доигрался шаман со своими плясками и издевательствами. Превратил мое тело в инкубатор свежеиспеченной болезни. И та воспользовалась шансом по полной, под действием магии и черт знает чего мутировала во что-то жесткое и беспощадное, первыми накрыв веселую компанию. Народ струхнул, и меня грохнули без суда и следствия, но, видимо, уже было поздно.

Я таки пережил всю эту катавасию и был доволен, как слон, но, дабы закрепить назидательный эффект, еще и трупы обобрал, точнее, попытался, с жертв болячки, ничего не выпало. На глюк не похоже, так что результат следовало обмозговать, но и дело нужно было довести до конца.

– Можете звать меня Алькор Апачиевич! – Отрывать уши у прогнивших ящеров было противно, а вот у шамана – с большим удовольствием.