Он был рад за Геннадия. Но где-то внутри гнетущая, страшная тоска разъедала душу, сознание, нервы. Он лежал на больничной койке, одинокий герой, забытый всеми, никому ненужный. В госпитале Алдан получил известие о кончине матери.
* * *
Квартира, где остановились Алдан с Антоном, принадлежала друзьям-компаньонам Антона и предназначалась для приезжих гостей.
На стенах спальной комнаты были прикреплены плакаты с обнаженными женщинами, с могучими торсами культуристов, с героями западных кинобоевиков. Все это было безвкусно расклеено. На гвозде висели боксерские перчатки, палочки-нунчаки.
Был июльский "средний" вечер, часов десять, Алдан сидел на диване-кушетке в комнате, которая служила залом, и смотрел телевизор. Антон в соседней комнате, разместившись в кресле, читал журнал.
Во дворе раздались голоса молодых и, как Алдан позже понял, подвыпивших парней. Алдан подошел к раскрытому окну. Пестрая компания шестнадцати – восемнадцатилетних парней расположилась на скамейках. Алдан разглядел эти лица, их роднил отпечаток хмельной человеко – звериной радости.
Окно комнаты, где находился Алдан, было на втором этаже. В метрах тридцати от окон расположилась эта компания. Алдан слышал их голоса ясно и отчетливо.
Двор был сквозным, проходным, почему-то хорошо освещенным. Вернее даже, это был не двор, а проход между двумя домами.
Компания пополнялась, к ней присоединились "щеглы". Разговоры были о бабах, о сексе и прочем в том же духе.
Пара "щеглов" приспособила, пустую бочку, стоявшую у стены, под скамейку.
– Нехилый поджопник! – сказал один другому и пнул ногой по бочке.
– Да, нехилый подсрачник! – ответил второй.
Алдан встал со стула, отошел от окна, прилег на диван. Вспомнил свою "щегловскую" юность…. Стал засыпать, как его разбудили крики. Алдан снова подошел к окну.
– Кто этот бедный прохожий? – На бетоне лежал человек, которого жестоко и методично избивала кучка пацанов.
– Твари, – кричал лежащий человек, – гнилая свора! Шакалы!
Лексикон его был богат. «Он, по всей видимости, был блатной, но с другого района – "волк-одиночка"» – подумал Алдан.
Вскоре он замолчал.
– Тормози, – крикнул кто-то.
Все остановились, подались назад. Хозяином мерзкого голоса оказался амбал с детскими чертами лица, длинными, кучерявыми волосами. Он пнул жертву по голове, удар был сильным – лежавший колесом "волк-одиночка" прокрутился вокруг своей оси. Все заржали. Удар был явно всем по душе. Амбал продолжал демонстрировать зрителям удары ногой.
– Красавчик! – кричали "щеглы" с бочки, горя от страсти, и выплескивая набегавшие искренние эмоции.