Я знаю, почему ты на фото такой мрачный, хмурый.
С тобой рядом нет меня, твоей А-лю-ля. Я расшифровала мое новое прозвище.
А – Анелия
ЛЮ – ЛЮбит
ЛЯ – короЛЯ.
Вот как классно. Тебе понравилось, я знаю!
Твоя прелестница, Анелия, А-лю-ля.
Из письма Анелии к Алдану. Февраль 1962 года
* * *
Искусственную интригу в этой камере, затеял полковник Цыкало. Он знал коварный нрав уголовника, по кличке «Волк». Знал, что нельзя в одной камере держать сразу двух тюремных авторитетов. «Волк», смотрящий из другой зоны, был «выписан» и переведен «стараниями» полковника Цыкало. Все знал, но все подстроил.
Знал, что «Волк» будет люто драться за новую территорию. Смотрящим за этой зоной был «Седой». Их битва была предрешена.
«Волк» предъявил претензии «Седому» через неделю.
Предъява оказалась незамысловато прямолинейной: «Седой» должен был добровольно сложить свои полномочия и торжественно передать их новому смотрящему – «Волку».
История закончилась печально. В тюремной котельной «Штырь» забил «Волка». Изуродованное тело, «Кузьмич» и «Сидор», с десятиметровой высоты выкинули на свалку. Умер ли он от побоев «Штыря», или смерть забрала его после падения, не известно. Интрига Цыкало, направленная против Алдана не удалась. «Кузьмичу» и «Сидору» – соучастникам преступления дали по три года. Они были оставлены в этой зоне. «Штыря» осудили на пять лет, перевели в другую зону.
После участившихся массовых вскрытий вен, из Москвы приехала большая комиссия, в состав, которой входили известные журналисты, правозащитники, народные депутаты СССР. Общественное сознание, мораль менялись. В стране набирала темпы горбачевская перестройка. Расследование инцидента произвело большой общественно-политический резонанс. Полковник Цыкало был отправлен в отставку, затем и вовсе уволен в запас.
Алдан досрочно выходит из заключения осенью 1993 года. Вокруг бурлила иная, новая жизнь. Алдан решил остаться в Сибири, не возвращаться домой. Что ждет его там – дурная слава и молва.
Первое время сын не верил в случившееся, не верил, что отец виновен в пропаже матери. Он надеялся, что мать найдется. Однако к годам двадцати твердо уверовал, что это дело рук отца. С дядей Антоном, эту тему они не обсуждали, оба ее избегали, с годами она превратилась в табу. Сын не искал отца, сам прервал с ним связь, не отвечал на письма, да и не читал их вовсе.
Алдан не стал тревожить сына, не стал навязывать своих отношений, усугублять их в худшую сторону. На все воля всевышнего.
Алдана встретил Антон. Они заключили друг друга в объятия.
– Как ты? – первым прервал молчание Антон.