Иногда легкомысленные облака своими округлыми вспученными формами напоминали беспечные ядерные взрывы. Грибовидные массы со светоносными пластами причудливо наслаивались друг на друга, порождая цепную реакцию веселых пушечных залпов. Небывалый беззвучный салют приветствовал нас. Видимо, игривые кружевные грибки для природы не приобрели никакого катастрофического смысла. Гриб, пусть себе и ядерный, – всего лишь известное природное явление. Ничего сверхъестественного. Нам нравились грибы.
– Что я разглядел в тебе? – переспросил я, абсолютно неприлично обводя ее глазами. – В тебе нет ничего особенного. Но когда я смотрю на тебя, мне всегда приходит в голову одно и то же: женские ноги должны быть именно такими, как у тебя, грудь – именно таких размеров, роскошная задница…
– Вы забыли, что я невинна.
– Ах, да, увлекся. Кстати, о твоей невинности. Ты еще не была с мужчиной?
– Представьте себе – нет. Я даже не целовалась как следует.
– Значит, сейчас будет первый поцелуй?
– Сейчас ничего не будет.
Однако губы наши слились, медленно и неотвратимо.
– Кошмар, – пробормотала Маруся. – Я чувствую себя преступницей. Но мне еще никогда не было так хорошо.
– Сейчас будет еще лучше. Немного сомкни губы.
Она сделала именно то, о чем я просил, и поцелуи стали «держаться», стали длительными и влажными. Маруся не на шутку заволновалась, а я просто потерял голову.
– Нет, нет, – говорила она, хотя я ни о чем ее не просил.
– Да, – неизвестно на чем настаивал я.
Какое-то время понадобилось нам, чтобы прийти в себя. Мы помолчали.
– Если бы у меня не было жены, я бы сказал, что люблю тебя. Но поскольку я не должен этого говорить, я скажу так: мне все труднее и труднее жить без тебя.
– Звучит не очень весело, – улыбнулась Маруся.
– Да, невесело. Придешь завтра ко мне?
– Это невозможно.
– Мы уже столько раз перешагнули через невозможное…
– Это совсем, совершено невозможно.
Я закрыл ей рот поцелуем и одновременно развел рукой бедра.
Маруся вскочила и, ни слова не говоря, медленно двинулась вдоль набережной, давая мне возможность настичь ее и крепко обнять за талию.
– Так почему вы рисуете мерзкие тени? Вы мне так и не объяснили.
– Теперь мне очень просто объяснить тебе это. Если ты придешь ко мне, я покажу тебе одну картину. И ты все поймешь.
– Как называется картина?
– Не знаю. Там изображен пестрый луг. Но я бы назвал картину «Любовь» или «Преодоление смерти». Что-нибудь в таком духе. Из пестроты рождается симфония, из немыслимых сочетаний творится гармония… Это глупо объяснять. Там я справился с тенью. Придешь?