Но образ черён стал его, жуткий и ужасный,
И теперь он навсегда с ликом тем остался.
И стал он звать своё Кольцо, и чёрный зов его,
И дрожь прошла по всей земле, до самой бездны вод.
LIV
Девять дней шёл страшный шторм. Океан стонал.
В тучах молнии сверкали, ветра ураган…
И к хозяину Кольцо из-под вод тянулось.
Шло на чёрный зов оно, в глубине проснулось.
Обладало своей волей Властное Кольцо,
Чаянья, страданья, мысли – впитывало всё.
Понимало тень души, как её раскрыть,
Чтоб любую волю в мире колдовством пленить.
Всё усиливало чувства, придавало силы
И невидимость давало в зримом дольнем мире.
Увеличивало мощь своего владельца,
Продлевало жизнь ему тайной чародейства…
LV
И выбралось Одно с глубин, из бездны океана.
И вернулось к Саурону. Как? Никто не знает.
Лишь известно, что в том месте, где нашлось Кольцо,
Беды страшные прошли, там являлось зло.
И убийства и несчастья в том краю прошли.
Слишком много тёмных чар в золоте текли…
И не думал ведь никто, что он воплотится
И Кольцо из бездны вод снова возродится…
Но беда является ведь всегда нежданно,
Тихо, словно тать, крадётся, как болезнь в рану…
Злато он своё добыв, силу вновь обрёл.
Пробуждал и собирал чёрное всё зло.
LVI
Но теперь расскажем мы о судьбе Колец
Трёх эльфийских, про семь гномьих, девяти людей…
Так по замыслу Морока мощь его Кольца
Подчиняла все другие – чёрной цепью зла.
Эльфы вышние прознали, сами чародеи,
Их же Кольцами тремя зло не овладело.
Силы от природы брали, с ней они дружили
И леса, луга и реки знали и любили.
Души светлые у эльфов, тянутся к добру.
Власть не жаждали над миром, неподвластны злу.
И для помощи природе Кольца создавали,
Для познанья, постиженья, сохраненья яви.
Бились с Морготом еще в древнем Средиземье,
И со злом сражались насмерть в тяжкое то время
Их поработить не смог майар Саурон,
И войну на истребленье с ними начал он.
LVII
Гномов тоже Саурон подчинить не смог.
Был выносливый и крепкий маленький народ.
Не сломило их Одно, не поработило…
Но вползла в их души тьма, златом развратила.
Друг на друга шли войной древние роды,
И закрылся Казад-Дум, в нём полно беды.
Жажда злата и наживы, стали гномы злы.
Подозрительность и зависть в души их втекли.
И сокровища копили, их в пещеры клали,
Воевали из-за них, каждый день считали.
Обирали руды, подчистую всё —
Жилы истощались, пробуждалось зло.
Мифрил волшебный так исчез – серебряный родник
Руда дороже злата, из Арды он возник.
Исконно чистым серебром был назван он тогда,
Земною кровью был Мифрил, священная руда.
Последние драконы со всех далёких гор,
В огне полёт их страшен, и яростен их взор.