— А Алина знала? Она ничего мне о тебе не сказала, — чуть нахмурилась я, на что сыскарь лишь загадочно улыбнулся. Та — а–ак, тут что? Тоже заговор? Да чтоб их всех! Я снова рванулась, пользуясь тем, что Александр отвлекся на разговор. Но он вовремя среагировал и не отпустил. Волосы его оставила в покое, еще когда бьёрн расправлял спину, и, от незнания куда теперь деть руки, положила их на плечи мужчины.
— Анют, не дергайся а? — попросил он, вздохнув. — Дай хоть на пять минут расслабиться. А я обещаю за это поделиться с тобой новостями и планами.
— Давай!
Ради такого можно было и смирно постоять. Тем более, самой приятно. Прильнув к Саше, я замерла, ожидая рассказа. Но вместо этого он что? то неразборчиво пробормотал, сжал меня сильнее и снова поцеловал, на этот раз в ушко, по — прежнему открытое от волос. А я… я… позорно охнула, ощутив как подгибаются коленки. Ну как же так? Ведь несколько часов назад то же самое делал Илья, но думать и действовать мне это вовсе не мешало! Сейчас же все, чего я хотела, это снова почувствовать его губы на своих губах.
От ошибки, о которой вскоре пожалела бы, спас Северьян, присланный Алиной позвать нас на обед. Когда малыш влетел в кабинет и замер на пороге, переводя взгляд с меня на бьёрна, Александр даже не подумал шарахаться в сторону, и мне, гад, тоже не дал. Вместо этого он мягко развернул меня и снова прижал к себе, на этот раз спиной.
— И что ты, дядя Алекс, делаешь с моей мамой? — хмуря светлые брови, поинтересовался мой маленький защитник. У меня же запылало от стыда все лицо, но я старательно придумывала отмазку, и даже хотела ее озвучить, но сыскарь опередил, сказав:
— Запоминаю ее запах, — почти честно, кстати. Действительно ведь обнюхивал меня пару минут назад.
— Зачем? — не унимался дотошный малыш. Весь в маму, угу!
— Чтобы иметь возможность найти ее, если она вдруг потеряется.
Яшка подумал… потом еще подумал, почесав светловолосый затылок, после чего авторитетно заявил:
— А, по — моему, вы просто целовались.
Саша рассмеялся, а я покраснела еще больше. Даже уши вспыхнули и шея.
— Яш, прошу как мужчина мужчину… не выдавай уж нас остальным, — сказал ребенку сыскарь, перестав веселиться. Во всяком случае, голос его звучал вполне серьезно. И, что удивительно, мой сын медленно кивнул.
— Али ждет обедать, надо идти, — затараторила я, желая срочно сменить тему. — Беги, милый, мы сейчас с дядей Алексом тоже спустимся. Я только уберу инструменты и приду, — улыбнулась малышу, который бросил еще один внимательный взгляд на отпустившего меня, наконец, мужчину, и, развернувшись, вышел за дверь.