Папа растягивал шкурки и аккуратно прибивал их к наружным стенам дома для просушки. По вечерам он разминал руками просохшие шкурки, чтобы они стали мягче, связывал их и складывал в угол. С каждым днем связка шкурок все увеличивалась.
Лора любила гладить густой лисий мех, мягкие коричневые шкурки бобров и лохматые волчьи шкуры, Но больше всего ей нравился шелковистый мех норки. Все эти шкурки папа весной отвезет в Индепенденс и там обменяет на провизию. У Лоры с Мэри теперь были шапки из кроличьего меха, а у папы — из меха ондатры.
Однажды, когда папа был на охоте, явились два индейца. Они вошли в дом, потому что Джек сидел на цепи.
Индейцы были грязные, противные и злые. Они вели себя так, словно пришли к себе домой. Один залез в мамин буфет и вытащил все лепешки, второй взял папин кисет с табаком. Индейцы посмотрели на крючки, где всегда лежало папино ружье. Потом один из них схватил связку шкурок.
Мама держала Крошку Кэрри на руках, а Мэри с Лорой стояли рядом. Они смотрели, как индеец забирает папины шкурки, но помешать ему не могли.
Индеец донес шкурки до двери. Потом второй индеец что-то сказал ему, и они стали переговариваться хриплыми гортанными голосами, Потом первый индеец бросил шкурки, и оба ушли.
Мама села на кровать, прижала к себе Лору с Мэри, и Лора услышала, как у мамы громко стучит сердце.
— Ничего,—— улыбаясь. сказала мама.— Спасибо, что они не забрали семена.
— Какие семена? — удивленно спросила Лора.
— Все семена на будущий год, они завернутые в связку со шкурками, — объяснила мама.
Когда папа вернулся домой, они рассказали ему про индейцев. Папа огорчился, но сказал: «Все хорошо, что хорошо кончается».
Вечером, когда Мэри с Лорой уже легли спать, папа заиграл на скрипке. Мама сидела в кресле, укачивая Крошку Кэрри. Прижав ее к груди, она тихонько запела:
Кто не видел, кто не знает
Индианки Альфараты,
Кто не слышал грустной песни
Над волнами Джуниаты?
«Где ты, милый? Что с тобою?
Возвратись скорей ко мне,
Как стрела лети в каноэ
По неверной быстрине!
У тебя огонь во взоре,
О любимый Альфараты,
Перья на твоем уборе —
Словно волны Джуниаты.
Ты тропой войны шагаешь
Вдоль далеких берегов:
Нежный друг — для Альфараты,
Грозный воин — для врагов!»
Вот какую песню пела
Индианка Альфарата
Там, где быстро катит волны
Голубая Джуниата,
Унесли ветра и время
Звонкий голос Альфараты,
Но течет, течет, как прежде,
Голубая Джуниата.
Голос мамы и звуки скрипки потихоньку замерли, и Лора спросила:
— Мама, а куда девался голос Альфараты?
— Как! — воскликнула мама. — Ты еще не спишь?
— Я сейчас усну.— сказала Лора.— Но пожалуйста, скажи мне, куда девался голос Альфараты?