После. Мо, Мика, Миша, Лина, Софья, Тагир и Алия.
- Я готов продолжать, – его действительно накормили, чем Бог послал. Точнее, что выдала сердобольная школьная повариха Матрена Семеновна.
- Готов – продолжай. Кто ЭТИ? Откуда они? Зачем пришли?
- Отличные вопросы, Миш, – Мо откидывается на старенькой скамейке. – Кто? Нет, сначала – откуда. Потому что они те, кто живет там, откуда они пришли.
- Гениальное объяснение.
- Верное. Значит, так. Тут у нас имеет место быть... матрешка.
- Матрешка?!
- Жаль, нет Фарида, – вздыхает Мо. – Он бы объяснил понятнее. Тагир, от него нет вестей?
- Нет, – Тагир хмур – больше привычного. – Не надо его сейчас дергать. У него... дело. Важное. Сможет – сам на связь выйдет.
- Хорошо. Сонечка... хоть ты мне помоги с объяснениями. Если ты сможешь. У вас же с Фаридом полное взаимопонимание.
- Помогу, – кивает Софья. – Если смогу.
- Итак. Наша планета – как матрешка. Слои. Есть наш слой. Тот мир, в котором мы живем. Три пространственных координаты, одна временная. Но есть и много... иных слоев. Которые отличаются от нашего. Числом координат. Или какими-то еще моментами. Помните, Фарид как-то говорил... про базовые физические силы, про анаполя и диполя... Не понимал я его тогда. И сейчас не понимаю. Но видел собственными глазами – он прав. И там уже все иначе. И... мы просто физически не в состоянии увидеть... уловить... эти миры.
- Их много? Этих иных миров?
- Да. Кажется, да. Десятки. Или сотни. И почти все они в той или иной степени обитаемы.
- Эти... оттуда?
- Да.
- Но как?! Ты же говорил, что миры настолько разные, что мы физически не в состоянии их уловить?
- Так и было раньше, – хмурится Мо. – Но эти... кажется, Потан их называл игвы...
- Игвы... – вразнобой, словно пробуя слов на вкус. – И что они?
- Они умны. Очень умны. Слишком умны. Наша наука – жалкое подобие того, на что способен их интеллект.
- И они нашли возможность пробить границу миров?
- Да.
- Зачем?
- Во-первых, просто потому что это был вызов их интеллектуальному могуществу. Они хотели доказать, что могут обойти эти ограничения. А во-вторых... боюсь, вторая причина важнее даже. Или стала важнее для них... в процессе.
- И какая она?
- Гастрономическая.
Повисло потрясенное молчание. Которое далеко не сразу первым нарушает Михаил.
- Они... они людоеды?!
- Не все так буквально, – мрачно усмехается Мо. – Хотя и это они тоже попробуют, наверное. Но им гораздо вкуснее... иное.
- Что?!
- Они совершенно лишены эмоций. И для них нет ничего вкуснее человеческих эмоций.
- Любых?
- О, нет. Самых сильных. И легко вызываемых. Наиболее сладкое для них – то, что испытывает человек, когда ему страшно. Больно. Чем больнее и страшнее – тем пища обильнее и слаще. Пытки и мучительная смерть человека – вот их сервировочная тарелка.