- Не то, – соглашается Мо. Он уже почти привычно суров и хмур. – Я так понимаю, что их приход должен был как-то инициировать... что-то... в нас.
- Сверхспособности? – скептически спрашивает Михаил.
- Скорее, закапсулированные до поры, до времени возможности. То, что мы умеем немножко. А должны владеть в полном объеме.
- Ну и где оно? Я в себе ничего не чувствую. Как был бесполезным – так и остался.
- Миша!
- Что – Миша?! Лина, ты вот... В тебе что-то происходит, верно? С твоей сущностью кифэйя? Точнее, Лейфа. Ты ведь раньше так не могла?
- Наверное, – Лина задумчиво кивает. – Но я не понимаю, что именно происходит. И как.
- А со мной вообще ничего не происходит! И я чем дальше, тем больше не понимаю! Где наши сверхспособности? Хочу летать по воздуху!
- А синий облегающий комбинезон и красные трусы тебе не надо? – Мо демонстративно спокоен. – Мишка, успокойся. Не узнаю тебя. Всем трудно. Держись.
- Извини, – Михаил шумно выдыхает. – Извините. У меня просто... – проводит ладонью по волосам, – давно такое ощущение... знаешь, с самого детства... что-то должно было случиться. А мы... мы ничего не можем. С голыми руками против танка!
- Нас оглушили, Мишенька, – София гладит брата по плечу. – Оглушили, ослепили, обезоружили.
- Вот-вот!
- Но не убили. Благодаря Фариду.
- Так что там с Фаридом? Что там произошло с этим излучением? Почему нас не зацепило?
- Я расскажу, как я примерно понимаю, – София трет лоб. – Какая была последовательность событий. Значит, так...
- Тихо! – рыкнул внезапно Тагир. – Фарид на связь вышел!
После. Где-то невообразимо далеко. И, одновременно – рядом.
Волны ярости прокатывались по серой равнине – от края до края. Содрогались стены колоссальных жилищ и капищ геометрической формы – кубов, ромбов, усеченных пирамид. От страха прибивалась к поверхности тонкая мелкая пыль, возмущенно шуршали ветвями гигантские багровые кусты, низко и покорно склоняли голову огненные “цветы”, покрывались мурашками ряби одутловато-белые и грязно-розовые озера лавы. И лишь черное солнце с нынче тускло-рыжего, как хлопья ржавчины, “неба”, невозмутимо и даже презрительно взирало на творящееся под ним. А там, под “солнцем” и “небом” туда-сюда прокатывались волны ярости. Верховный Игва был в гневе.
От его гнева пытались укрыться все жители слоя, потому что инстинкт самосохранения у них присутствовал. А ярость Верхового Игвы – смертельна. Он мог убивать одним лишь взглядом – ментально. Но сейчас разрывал всех, кто оказывался рядом, руками – или тем, что ему служило руками. Летели в разные стороны оторванные части тел, влажно блестя, шлепались, где придется, внутренности, фонтанами брызгала кровь – ярко-оранжевая. И от всего этого цунами бешенной ярости снова и снова волнами билось от края до края.