— Вижу, что удивляетесь. Поэтому объясню. Я моряк и пошел работать на строительство добровольно. На море отплаваю, когда закончим строительство. Понятно?
— Понятно, — в третий раз ответил Леня.
— А теперь идите обедать. Борщ со свининой и жареный судак. После обеда явитесь к багермейстеру. Он вас поставит на дело. Понятно?
— Понятно, — в четвертый и последний раз ответил Леня.
С этого часа и началась его работа на землесосе.
Землесос стоял в вырытом им самим мутном заливе Дона и качал на плотину по трубам пульпу с речного дна. До плотины было три километра.
На плотине сидел наблюдатель и время от времени передавал на землесос по телефону, как идет намыв.
Через час Леня уже знал от багермейстера Арутуняна, что землесос должен подавать на плотину триста кубометров грунта в час, на деле же подает в два раза больше.
Да, это вам не те землесосы, что работали на Днепрострое и выжимали за час всего сто кубометров грунта!
По внешнему виду землесос напоминал Лене тяжелый старинный монитор. И Леня по молодости лет, стоя на палубе землесоса и слушая гул машин, представлял себя на мониторе. Представлял себя суровым, с железным взглядом моряком, сосущим трубку и зорко вглядывающимся в бушующую морскую даль.
Но долго мечтать об этом не приходилось. Надо было не менее зорко, чем этому воображаемому морскому волку, следить за морем, наблюдать за пловучей частью трубы. Она лежала на плотах между землесосом и берегом.
Леня вскоре так привязался к своему землесосу, что даже не очень завидовал тем товарищам, которые, как он знал, работали на гигантских землесосах под Сталинградом. Те землесосы намывали за час 1200 кубометров грунта и заменяли труд 25 тысяч человек.
______
Несколько раз Матвейчук посылал Леню на плотину следить за работой пульпопровода.
Леня уже привык к огромности плотины. Она протянулась через всю пойму Дона на тринадцать с лишним километров от одного материкового берега до другого. Большая часть плотины была уже готова, и теперь ее доводили до полной высоты, а кое-где уже начали облицовывать бетонными плитами.
В средней своей части земляная плотина смыкалась с бетонной — высотой в сорок метров и длиной в пятьсот метров. Ее громада лежала в котловане, как исполинский серый левиафан. На ней уже начали сооружать гидростанцию.
Все здесь потрясало сознание человека. Мысль невольно обращалась к тем людям, что составили проекты и расчеты этих сооружений.
Трудно было представить себе, какое понадобилось усилие мысли, какая бездна знаний и какая беспощадная точность и талант предвидения, чтобы составить эти проекты. И какое могучее воображение! Гораздо более гибкое, чем у художника, писателя или поэта. Хотя бы потому, что в деле строительства воображение должно было подчиниться точным законам физики, биохимии, геологии, математики, механики, гидрологии, металлургии, гидравлики, равно как и законам многих других наук.